Святая Грусть. Николай Гайдук

на ветру…

      Завиднелись купола и домики соседнего царства-государства, расположенного за хребтом, – захребетники там проживают. Паруса кораблей забелели в безбрежных просторах… Это заморыши – гости заморские – опять зачем-то гребут, спешат в гостеприимную страну Святая Грусть.

      Глава тринадцатая. Фартовый парень Серьгагуля Чернолис

1

      Царские Палаты имеют столько закутков, подвальчиков, подвалов, заброшенных комнат, где хранится всякая всячина, – можно легко заблудиться, а при желании очень легко где-нибудь притулиться.

      Бедняжка Доедала нашёл себе пристанище в тёплом сухом углу Дворца. Здесь пахло пылью, парчою – тюки разноцветной парчи были навалены под потолок. В другом углу под самым потолком – слабый солнечный свет кое-как протиснулся в игрушечное оконце – чуть больше ладони.

      Сегодня в гостях у Бедняжки – фартовый парень Серьгагуля Чернолис. Гостя надо угощать. А как же? Да ещё такого дорогого гостя.

      Доедала вытащил баранью ногу, завёрнутую в парчу. Два арбуза выкатил. Зелёный штоф с вином.

      Друг познается в еде, как говорил мой покойный тятя. Ну, угощайся.

      Да я на минуту к тебе.

      Всё равно присаживайся. Шапку можешь снять, здесь жарко.

      Нет, я хорошую мыслишку застудить боюсь.

      Серьгагуля выпил царского вина. Захорошело под сердцем. И закусить захотелось. Он поправил шапку – сдвинул на затылок. Закатал рукава. Раннее детство его прошло, говорят, среди туземцев на островах Океании. Это было похоже на правду. Пищу Серьгагуля руками хватал из тарелки. Хватал – торопился, как будто из горла могут вырвать кусок. Жир капал на одежду, за рукава затекал желтоватыми ручейками.

      Бедняжка Доедала сам был страшен во время еды, но этот парень – ещё страшнее. Вот уж действительно: «друг познается в еде».

      – Всё, хватит, некогда. Ещё винца глотну и побежал.

      Серьгагуля уже вознамерился рукавом утереться, но Бедняжка протянул ему платок. Богатый платок был – красная парча с махровой кисеёй. А Серьгагуля взял его, будто портянку. Торопливо, как попало вытер лоснящуюся рожу. Наморщил нос и неожиданно сморкнулся.

      Куда! Зачем в платок-то?!

      А куда? – не понял Чернолис. – На пол, што ль?

      Доедала обиделся:

      Ну не в такой же платок!

      Ничего, разживешься другими платками, – сурово отчеканил гость, сдвигая на лоб шапку из чёрной лисы. – Будь здоров, Бедняжка. Я побёг.

      Давай, попутного тебе… Когда обратно ждать?

      Загадывать не буду. Скоро, думаю. Печать-то настоящая? Впросак не попадем?

      Впросак – это не знаю. А то, што печать настоящая, – клянусь животом.

      Серьгагуля похабно улыбнулся жирными губами, плохо вытертыми.

      – Эге-е… Животик ты себе наел! Говорят, царица думает рожать? А я дак думаю, што ты скорей родишь.

      Бедняжка Доедала стал багроветь.

      Тебе одной печати мало? – тихо спросил, поднимая упитанный сочный кулак. – Могу ещё одну печать… Тоже настоящая!

      Ты смотри, обидчивый какой?!

      А ты думал, я стану