Питер Пэн должен умереть. Джон Вердон

и вот уже нет.

      – Когда их выпускаешь, всегда рискуешь.

      – Нет, если построить правильную вольеру. Тогда они смогут выходить, бегать, копошиться в траве, они ведь любят это, – и все-таки оставаться в безопасности. Будет так весело – наблюдать за ними, прямо вот отсюда.

      Она снова показала выбранный участок, выразительно ткнув туда указательным пальцем.

      – Так что, по его мнению, сталось с пропавшей курицей?

      – Кто-то утащил. Небось, койот или орел. Он, скорее, ставит на орла, потому что после засухи этим летом они стали охотиться не только на рыбу.

      – Гмм.

      – Он говорит, если мы собираемся строить вольеру, надо обязательно натянуть проволочную сетку сверху – и врыть ее по меньшей мере на шесть дюймов в землю. А не то какая-нибудь тварь подкопается.

      – Тварь?

      – Он упоминал хорьков. Вот кто, судя по всему, полный кошмар.

      – Кошмар?

      Мадлен поморщилась.

      – Он говорит, если хорек добирается до кур, то… то откусывает им головы, всем, сколько есть.

      – И не ест? Просто убивает?

      Она кивнула, плотно сжав губы. Не просто поморщилась, скривилась, как от физической боли.

      – Говорит, хорек просто в амок впадает… как только попробует крови. Как начнет, не может остановиться, пока всех не перебьет.

      Глава 6

      Страшная правда

      Вскоре после восхода, ощущая, что достаточно потрудился на ниве решения куриной проблемы – набросав схему курятника и огороженного загончика вокруг, – Гурни отложил блокнот и уселся со второй чашкой кофе за стол для завтрака.

      Когда Мадлен присоединилась к нему, он решил показать ей фотографию Карла Спалтера.

      Работая в приемном отделении местной психиатрической клиники, она привыкла находиться в эпицентре негативных эмоций – паники, ярости, страдания, отчаяния. Но все равно при виде лица Спалтера у нее невольно распахнулись глаза.

      Она отложила фотографию на стол, а потом отодвинула еще на несколько дюймов.

      – Он что-то знает. Что-то, чего не знал до того, как жена стреляла в него.

      – Может, это и не она. Послушать Хардвика, дело против нее сфабриковано.

      – И ты этому веришь?

      – Не знаю.

      – Может, это она, а может, и нет. Но Хардвику ведь на самом деле не важно, правда?

      Гурни подмывало возразить, поскольку ему не нравилось, в каком положении он тогда сам оказывается. Но он лишь пожал плечами.

      – Что ему важно, так это снять с нее обвинения.

      – Что ему по-настоящему важно, так это поквитаться – и полюбоваться, как его бывшие боссы корчатся.

      – Знаю.

      Она наклонила голову набок и посмотрела на него с таким видом, точно собиралась спросить, ему-то с какой стати впутываться в столь неприглядную и наверняка грязную затею.

      – Я ничего не обещал. Но, признаюсь, – добавил он, показывая на фотографию на столе, – это меня и правда заинтересовало.

      Мадлен поджала губы, повернулась к открытой двери и уставилась на жидкий, редеющий туман, подсвеченный косыми лучами раннего солнца. Потом ее внимание привлекло