Питер Пэн должен умереть. Джон Вердон

риском, вот топор наконец и упал.

      Он возразит расплывчатым доводом о долге дружбы.

      Она отметит, что они с Хардвиком никогда не были настоящими друзьями – просто вечно пикирующимися коллегами, у которых время от времени совпадали интересы.

      Он напомнит ей об уникальных узах, связавших их много лет назад в деле Питера Пиггерта, когда они в один и тот же день нашли по половине тела миссис Пиггерт – на расстоянии нескольких сотен миль.

      Она покачает головой и сведет «узы» до гротескного совпадения в прошлом – жалкого основания для действий в настоящем.

      Гурни откинулся на расслаивающуюся деревянную спинку скамьи и посмотрел вверх, на слоистое небо. Возможно, он и не жаждал пикировки, но хотя бы чувствовал, что готов к ней. Над головой стремительно, словно опаздывая на ночлег, пролетело несколько мелких птах, то парами, то поодиночке.

      Однако когда Мадлен наконец заговорила, то совсем иным тоном, чем ожидал Гурни, совсем в другом ключе.

      – Ты ведь понимаешь, что он совершенно одержим, – то ли констатировала, то ли спросила она, глядя на пруд.

      – Ну да.

      – Одержим тем, как бы отомстить.

      – Возможно.

      – Возможно?

      – Ну ладно. Скорее всего.

      – Ужасный мотив.

      – Я это понимаю.

      – А понимаешь, что это делает его версию событий недостоверной?

      – Я вовсе не собираюсь принимать его версию. Ни в чем. Не настолько уж я наивен.

      Мадлен посмотрела на него и снова уставилась на пруд. Некоторое время оба молчали. Гурни ощутил холодок в воздухе – сырой, земляной холодок.

      – Тебе стоило бы поговорить с Малькольмом Кларетом, – буднично сказала Мадлен.

      Гурни замигал, повернулся и уставился на нее.

      – Что?

      – Перед тем как впутаться в это, тебе надо поговорить с ним.

      – Какого черта?

      К Кларету он испытывал смешанное чувство: не потому, что имел что-нибудь против него самого или сомневался в его профессиональных способностях, – но воспоминания о прошлых их встречах до сих пор были полны боли и смятения.

      – Вдруг он тебе поможет… хотя бы разобраться, почему ты это делаешь.

      – Разобраться, почему я это делаю? Что ты имеешь в виду?

      Мадлен ответила не сразу. Да и Гурни не настаивал – сам опешив от того, как резко прозвучал его вопрос.

      Они уже проходили это, и не раз – вопрос, почему он занимается тем, чем занимается, отчего вообще стал детективом, отчего его всегда влекло именно к убийствам и почему они до сих пор его завораживают. Знакомая почва. Почему же он вдруг так вскинулся?

      Высоко в темнеющем небе спешила в какое-то знакомое, а верно, и безопасное место очередная пара птиц – скорее всего, в то место, которое считала домом.

      – Не возьму в толк, что ты имеешь в виду под «почему я это делаю», – добавил он чуть мягче.

      – Тебя столько раз могли убить.

      Он чуть отодвинулся.

      – Когда