Эрхегорд. Сумеречный город. Евгений Рудашевский

меньше двух четвертаков дают. Зря, говорит, что ли, в горы лезли. Какашки горного барана – великая ценность, природное серебро, не меньше.

      – Назем коагаров ценится, – кивнул один из близнецов.

      – Лечебный, – тут же добавил его брат. – Из него делают настойки и мази.

      – От простуды и ушибов.

      – Народное средство.

      Я едва сдержал улыбку, до того слаженно, словно продолжая одну общую фразу, говорили близнецы.

      – Ну да, – вздохнул Громбакх. – А пока мы с этим вашим наземом носились, туман вошел в город. Заодно и дорогу к Целинделу затянуло. Теперь вот почти месяц сидим тут с тремя мешками бараньего дерьма.

      Близнецы хохотнули и тут же одновременно качнули головой, будто стыдясь, что их развеселили грубые слова охотника.

      В таверне тем временем началось оживление. Пришли музыканты. Кравчий и служанки помогли им расположиться возле каменной стойки. Протянулась первая тоскливая нота струнной тойбы, затем не спеша вступила тиала. Когда они стихли, коротко забасил тумбалон. Музыканты будто искали мелодию, пытались нащупать ее тон и настроение. Мягкие, бережные ноты переплетались с эвкалиптовым дымом, со смехом и разговорами посетителей, терялись в них, потом находили себя и крепли. Наконец ударили медные тарелки, загудели сразу три лютры, и все музыканты разом сошлись в ритмичном проигрыше. Посетители оживились еще больше, и теперь многие покачивали плечами в такт задорной мелодии.

      – Вы пробовали выехать из города? – спросил я у Теора, который сейчас, сидя на табурете, еще больше походил на паука из-за чуть сгорбленной спины и расставленных угловатых локтей.

      Говорить приходилось громче и четче, иначе слова терялись в общем потоке застольного шума.

      – Выехать?! – воскликнул Теор. – Поверьте, уважаемый, если б была хоть малейшая возможность покинуть пределы этого чудесного города, я бы давно ею воспользовался.

      – Уважаемый… – тихо фыркнул Громбакх, отправив в рот большой кусок свинины.

      – Должен признать… – Теор склонился к столу. Улыбнулся, показав мелкие зубы, и заговорщицки прошептал: – Своим заточением здесь я обязан этим господам. – Он поочередно кивнул на охотника и следопыта.

      – Угу, – выдавил Громбакх, хотел сказать что-то еще, но ему помешало мясо, которое он теперь натужно пережевывал.

      – Да, именно так. – Теор резко отстранился от стола. Поправил сбившиеся на лоб волосы и пояснил: – Я рассчитывал найти в Багульдине хорошего следопыта. Летом их тут бывает немало. В сенозар эти места популярны у охотничьей братии.

      – Братии… – опять фыркнул Громбакх, еще не прожевавший, но уже отрезавший себе новый кусок свинины.

      – В этом я, как видите, не ошибся, но… – вздохнул Теор. – Небольшое промедление меня погубило. Никто не думал, что туман так резко продвинется вперед.

      – Никто, – согласился один из близнецов, придвинув к себе миску крапивного супа.

      – Даже наместник этого не ожидал, – сразу добавил его брат. Ему принесли нарельские кабачки с зеленью.

      – Вам