Эрхегорд. Сумеречный город. Евгений Рудашевский

в Целиндел, – подхватил Швик, – он такой плотный, что вы не слышите, как бьется ваше сердце. Дальше и того хуже.

      – Пропадают всякие чувства. Можете хлопнуть себя по лбу, но не ощутите этого!

      – Будто растворяетесь в тумане. Сами становитесь туманом.

      – Да, да! Ущипните себя, схватите за нос, но ничего не почувствуете. Даже не будете знать, прикоснулись к себе или нет. Не скажете, холодно вам или тепло. А дальше…

      – …дальше тело настолько немеет, что нельзя наверняка сказать, стоите вы или лежите.

      – Уперлись в скалу или падаете в обрыв!

      – Никаких чувств. Проткните себя иголкой, отрежьте себе ухо и – ничего. Непонятно, идет кровь или нет.

      – Многие так и погибли.

      – Отрезали себе ухо? – хохотнул Громбакх, расправившийся со всей едой и теперь вновь смазавший носовые бурки ароматными маслами.

      – Нет. – Швик замотал головой и серьезно ответил: – Так и не поняли, что сошли с дороги и упали с обрыва.

      – А я вот думаю, – прошептал Шверк, – они, конечно, упали на камни и разбились… Только ведь о своей смерти так и не узнали. Навсегда остались в тумане. Так и бредут по нему в надежде вернуться в город или спуститься в низину.

      – Бредни, – отмахнулся Громбакх.

      – История про Иодиса тоже бредни? – нараспев, подначивая охотника, спросил Теор.

      Ему давно принесли яблочный пирог и новую чашу хмеля с соком эльны, но Теор не торопился приступать к ужину. За все это время только расшнуровал рукава и закатал их повыше. На правой кисти у него была сигва с изображением взмывшего над ареной акробата.

      Громбакх взглянул на Тенуина. Тот, как и прежде, молчал, не шевелился, но теперь я был уверен, что он внимательно за нами следит и все хорошо слышит.

      – Кто такой Иодис? – неуверенно спросил я.

      – Гонец Тирхствина, нашего наместника, – ответил Шверк.

      – Лучший гонец! – поправил Швик, выскребывая остатки крапивного супа.

      – Да, лучший.

      – Никто не верил, что туман пройдет через стены Багульдина.

      – Но он прошел. Когда стало понятно, что туман никуда не отступит, Тирхствин отправил своего гонца с тревожной вестью в Целиндел. Нужно было сообщить эльгинцам. Такие дела по их части.

      – Иодис был хорош! – Швик доел кабачки. Промокнул губы салфеткой и теперь говорил, поковыривая в зубах заостренной щепкой. – Из маоров[11]. У них там все настоящие бегуны. Такой и дикую кошку догонит в открытом поле.

      – И места наши он хорошо знал. Мог вслепую до Целиндела добежать. Ему и лошади не надо было. Тракт идет петлями по косогору, а он, если что, бежал напрямик – по пастушьей тропке.

      – Да, знал каждый отворот.

      – Чтобы уж с ним наверняка ничего не случилось, придумали привязать к нему веревку.

      – Веревку нам заказали, – с гордостью, приосанившись, добавил Швик.

      – Ну, не только нам. Тут весь квартал Портных на уши поставили. У нас сроду столько картулины не было.

      – А тут другая веревка не поможет. Ему бы под конец пришлось ее на всю длину тащить. А картулина тонкая, легкая,

11

Маóры – племенной народ в Землях Нурволкина. Отличается удлиненной голенью, коротким туловищем, приплюснутым лбом. Культурное наследие древних маоров, живших на юге от Гардаильских сопок, было уничтожено во время Второй Месатоланской войны. Остатки племен вынуждены были перекочевать в Земли Нурволкина.