География одиночного выстрела. Андрей Курков

знакомой человеческой головой. А под столбом черным пятном лежала зола.

      – Что это? – спросил Добрынин.

      – Вот это? То, о чем я и говорил. Святое место. Раньше здесь было чуть-чуть по-другому: стояло несколько простых столбов-идолов. Но мы тут немного изменили. Оставили один столб с бюстом Ильича.

      – А зачем? – искренне удивился народный контролер.

      – Как зачем? – тоже искренне удивился вопросу контролера Цыбульник. – Есть же специальная программа «ПО ОБЛЕНИНЕНИЮ ЗАПОЛЯРЬЯ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА». Вот по этой программе надо перестроить все культовые места северных народов в ленинские уголки и агитплощадки. Я пока только два таких места переделал, а здесь рядом еще мест двадцать. Но вот бюстов не хватает. Я заказывал тридцать, а прислали два.

      Добрынин слушал комсомольца с большим интересом. Сразу появилось и утвердилось в душе Добрынина уважение к этому сильному человеку, променявшему богатые земли Житомирщины на сплошные снега Заполярья. И с горечью он подумал о своей недавней слабости, когда то ли в полудреме, то ли в другом не совсем сознательном состоянии он чуть не пожалел о том, что оставил далеко позади свою семью, которую, конечно, любил он горячо, но все-таки не так горячо, как Родину. Ведь ясно было и без обдумывания, что Родина у человека одна, а семей может быть несколько.

      – …а здесь они своих сжигают, – показал Цыбульник рукой на след от костра.

      – Мертвых, что ли?

      – Как когда, – ответил комсомолец. – Я ни разу не видел, но думаю, что и живых тоже. В жертву приносят, чтобы охота лучше была, чтобы рыба ловилась. Такие у них заблуждения.

      – В жертву?

      – Да, идолам своим. Ну теперь это, конечно, уже не так. Постепенно отучаем их. Теперь они одному идолу приносят. И даже Ленина как-то по-своему назвали. А совсем скоро, когда старые заблуждения начнут забываться, мы во всех этих местах полноценные памятники вождю поставим и приучим эскимосню цветы к памятникам приносить, а не людей сжигать под ними. Это же дикость прямо какая-то. Я как только прибыл сюда – удивлялся страшно, а теперь привык и просто жду.

      – Да-а-а… – выказал удивление народный контролер. – А живут они как? Ну там, жены у них есть? Дети?

      – Да есть, конечно, – отвечая, комсомолец подошел поближе к столбу, поверх которого был укреплен бюст Ильича, и стал внимательно разглядывать этот бюст. – Что это они там на плече у Ленина вырезали?! А? – спросил он сам себя и потянулся на носочках еще выше.

      – А что там?

      – Рыба какая-то с клыками, – говорил Цыбульник. – Нет, это, наверно, морж.

      – Морж? А это что?

      – Зверь морской, – объяснил кратко комсомолец. Потом обернулся к Добрынину и продолжил: – Очень злой зверь. Если в стадо соберется – может много людей убить, особенно рыбаков. Это они, наверно, в религиозных целях на плече у вождя моржа вырезали. Тоже, наверно, для удачной охоты.

      Подивился Добрынин местным заблуждениям: уж и впрямь на что русский народ заблуждаться любит и умеет, но до идолов и до