Наследство Пенмаров. Сьюзен Ховач

на столе перед собой, – а ведь нет ничего более скучного, чем отсутствие достаточного количества денег для комфортной жизни.

      Он откашлялся, взял один соверен и начал его разглядывать. Я наблюдала за ним, не в силах оторваться. Я думала, что он полностью поглощен разглядыванием монеты, когда вдруг он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились.

      Я встала и отошла к камину.

      Монеты звякнули. В зеркале над камином я видела, что он складывает монеты обратно в карман.

      – Помните, – повторил он, – если вам понадобится помощь, нужно только обратиться ко мне, и я сделаю все возможное, чтобы оказать вам содействие.

      Я быстро, слишком быстро, сказала, мысли кружились в голове:

      – Что ж, как раз теперь… – Я остановилась.

      Он развернулся на стуле, чтобы взглянуть на меня.

      – Вам требуется помощь уже сейчас?

      – Я… я в довольно затруднительном положении… – Я закусила губу. – Может быть, – холодно сказала я, – если бы можно было получить кредит, я могла бы предоставить в залог дом…

      – Ах да, – пробормотал он, – дом. Да, я думаю, можно это устроить, миссис Рослин. Я думаю, это даже легко будет устроить.

      Если бы он не повторял с таким нажимом это слово «устроить»! Мне не нравилось, что он произносит его так расчетливо.

      – Можно посмотреть дом? – небрежно спросил он. – Если речь идет о займе, мне было бы интересно – это чистая формальность, разумеется, что за залог вы предоставляете.

      – Очень хорошо, – сказала я, помедлив. – Если пожелаете.

      Я пошла к двери, а он за мной. О эти небрежные движения, замечающие все вокруг острые узкие глаза! Мои ладони покрылись испариной. Когда я шла через холл, мне пришлось потихоньку вытереть их о юбку.

      – Вот столовая, – сказала я, открывая дверь. – Мы ели здесь на Рождество и на Пасху и в день рождения мужа. Обычно мы едим на кухне.

      Солидный дубовый стол поблескивал в солнечном свете; голубая фарфоровая посуда стояла в темном буфете. Лоренсу нравилась старая дубовая мебель. Она пережила не одно поколение семьи Рослин.

      Марк молчал. Мы опять вышли в холл, и я направилась вглубь дома.

      – Кухню вы уже видели.

      – Да, – подтвердил он. – Кухню я видел.

      Мы прошли через кладовую, мимо чулана и наконец пришли на маслобойню.

      – Она очень старая, – сказала я. – Видите, какие неровные плиты. Это одна из самых старых частей дома.

      – Да. А Энни сегодня нет?

      – Она ушла к родственникам в Зеннор. Она ходит туда раз в месяц. – Я опять провела руками по юбке. Сердце забилось в груди.

      Через кухню мы вернулись в малую гостиную, располагавшуюся сразу же за большой гостиной.

      – Здесь я обычно сижу по воскресеньям и читаю газету, – сказала я. – Мы никогда не пользовались большой гостиной. Она предназначалась только для гостей – таких, как вы.

      «И Лоренс», – могла бы добавить я. Мне вспомнилось, как мы с Лоренсом сидели здесь за бокалом вина, когда я впервые пригласила его в дом.