Наследство Пенмаров. Сьюзен Ховач

когда он выгнал Джареда и Джосса, которые пришли, чтобы донимать меня тягостными разговорами о доме, и, наконец, после нескольких светских визитов, во время которых я считала своим долгом быть вежливой, чтобы не давать пищу для подозрений, мне удалось объяснить ему в достаточно ясных выражениях, что я больше не хочу принимать от него знаки внимания. И он на неделю отправился дуться в Сент-Ивс.

      Я почувствовала невероятное облегчение. Надо мной висела постоянная опасность, что Марку станет известен характер моих отношений с его отцом, хотя Лоренс приходил, только когда его сын проводил день в Пензансе, а это случалось часто. Я надеялась, что Марку скоро прискучит общество отца и он вернется к друзьям в Лондон, но он так и застрял на ферме, которая должна была казаться ему неудобной и изолированной от мира.

      – Ты слишком беспокоишься на его счет, – успокаивал меня Лоренс.

      – Но если он заподозрит…

      – Такая мысль ему и в голову не придет.

      Меня раздражало, что Лоренс не имеет и отдаленного представления о том, что такое Марк, и считает его просто подросшим ребенком, проявившим наивный и трогательный интерес к женщине старше себя. Не подумав, я неосторожно сказала:

      – Он и вполовину не так невинен, как ты думаешь! Мне кажется…

      – Дорогая, я знаю Марка лучше, чем ты. Если бы у тебя были дети, ты бы поняла, что отцы понимают своих сыновей лучше, чем кто бы то ни было из посторонних людей.

      Намного позже, когда я вспоминала этот разговор, меня поражало, что Лоренс, человек умный и чуткий, мог, сам того не ведая, так меня обидеть. Ничто не могло оскорбить меня больше, чем это прямое упоминание о моей бездетности. После многих лет безразличного отношения к детям я теперь страстно желала ребенка, его ребенка, и в начале наших отношений, думая, что он разведен, я надеялась, что беременность поможет мне выйти за него замуж. Страсть ослепила меня; на некоторое время я забыла, что мой социальный статус намного ниже и я не могла стать его женой независимо от обстоятельств, но, когда узнала, что он не разведен, я пришла в себя и с помощью Гризельды делала все, что могла, чтобы избежать беременности.

      Но желание иметь ребенка осталось.

      И все-таки Лоренс, похоже, почувствовал, что причинил мне боль во время той привычной перебранки из-за Марка, потому что, как только мы опомнились, он заговорил о плане, который должен был сделать мое будущее безбедным.

      – На днях я составил новое завещание, – сказал он. – Я долго об этом думал. – Поколебавшись, он добавил: – Я не упомянул там твое имя, Джанна, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, но перед смертью я собираюсь обеспечить твое будущее, учредив для тебя фонд. Обещаю, тебе больше никогда не придется думать о деньгах.

      – Прошу тебя, Лоренс, – легкомысленно заметила я. – Давай не будем раньше времени говорить о твоей смерти.

      Это было первого октября. Через три дня в деревне я услышала, что он слег с высокой температурой, вскоре – что его здоровье ухудшилось