Аз, Буки, Веди. Избранные стихи и поэмы. Юрий Лифшиц

Рыжий. Весом пять пудов.

      Под девяносто игр. Четыре «банки».

      Брал «бронзу». Опасались даже баски

      его подкатов, пасов и финтов.

      А от серьезных травм его хранила

      терновых звезд клиническая сила.

      8

      Терновых звезд клиническая сила

      Союзу не сулила ничего,

      но проверяли разве что дебилы,

      крепка ль броня у русских ПВО.

      «А лох ин коп! В секретном учрежденье

      кого ни встретишь – вылитый аид!

      Мы делаем приборы наведенья —

      а рулят Лившиц, Залман и Давид!»

      Но в этом «филиале синагоги»

      такое вырастало ПУАЗО,

      что за свое нахальное верзо

      держались паверсы с большой дороги.

      Тогда был крепок, несмотря на спазм,

      реальности пятиконечной пазл.

      9

      Реальности пятиконечной пазл

      в мозаике физического курса

      пришелся впору в качестве ресурса,

      пошедшего на атомный фантазм.

      Воистину не каждому дано

      ваять десятитомные скрижали

      «Ландафшица», как их студенты звали,

      и не упасть на клетчатое дно.

      Решались уравнения Эйнштейна

      и универсум ширился меж тем,

      но было нечто выше теорем —

      учителя любить благоговейно.

      Ученые! Режимный дух струбцины

      въезжал ли в ваши тришкины доктрины?

      10

      Въезжал ли в ваши тришкины доктрины,

      маэстро, например, военный строй,

      чтобы потом подвыпивший герой

      ходил на пятикратные смотрины?

      И – светлый путь! Фабричная Психея

      слыла идеалисткой неспроста:

      наивною была, как Дульсинея,

      пока не стала матушкой Христа.

      Такое назначенье, господа:

      ведь и, помимо марафонских буден,

      случается по осени беда,

      которая под стать нетрезвым людям.

      Кто перепутал следствие с причиной,

      давая вам понять, что все едино?

      11

      Давая вам понять, что все едино,

      жизнь и острог устроит, и окоп,

      и космополитическую мину

      исподтишка залепит прямо в лоб.

      Ступенью первой станет маскарад,

      потом – потусторонние ступени,

      и выплывут клаверовские тени,

      забытые сто лет тому назад.

      Потом Одесса нежности исконной,

      где первый нотабене крик издал,

      а после сгинул за базар-вокзал

      один политработник Первой конной,

      о ком весьма подробно рассказал

      и Лившиц, и не Лившиц, и шлимазл.

      12

      И Лившиц, и не Лившиц, и шлимазл

      вокруг костра водили шуры-муры,

      чтоб после из чудесной десантуры

      себе заморский выправить оргазм.

      А впрочем, возвращаются сизифы

      в свой иллюзорный мемуарный рай,

      где