Князь Пустоты. Книга первая. Тьма прежних времен. Р. Скотт Бэккер

эотские стрелки. – Перебить птиц!

      Короткая пауза, потом звон невидимых тетив.

      – Умрите! – взревел Ксерий. – Неблагодарные предатели!

      Невзирая на гнев, он не мог сдержать улыбку, глядя, как Кальмемунис и его посольство теснятся, пытаясь увернуться от падающих стрел. Стрелы со звоном сыпались на пол по всему императорскому аудиенц-залу. Большинство лучников промахнулись, но некоторые стрелы падали медленно, кружась, точно кленовые семена, неся с собой маленькие растрепанные тельца. Вскоре пол оказался усеян убитыми воробьями. Некоторые были уже мертвы, другие трепыхались, точно рыбы, пронзенные острогой.

      Наконец стрельба закончилась. Воцарившуюся тишину нарушало лишь хлопанье крылышек.

      Один пронзенный стрелой воробей шлепнулся прямо на ступени трона посередине между императором и палатином Канампуреи. Повинуясь внезапной прихоти, Ксерий вскочил с трона и сбежал по ступеням. Он наклонился, подхватил стрелу и дергающееся на ней послание. Пристально взглянул на трепыхающуюся в предсмертных судорогах птицу. «Ты ли это, мелкий? Кто велел тебе это сделать? Кто?»

      Ведь простая птица ни за что бы не посмела оскорбить императора!

      Он поднял взгляд на Кальмемуниса – и его посетила еще одна прихоть, куда более мрачная. Держа перед собой стрелу с умирающим воробьем, он приблизился к ошеломленному палатину.

      – Примите это в знак моего уважения, – спокойно сказал Ксерий.

      Обе стороны обменялись оскорблениями и взаимными упреками, затем Кальмемунис, Ксинем и их эскорт стремительно удалились из зала, а Ксерий с бешено колотящимся сердцем остался.

      Он почесал щеку, все еще зудящую от воспоминания о птичьем помете. Щурясь против солнца, посмотрел на трон, на силуэты своих придворных, блестящие в лучах заката. Смутно услышал, как его главный сенешаль, Нгарау, велит принести теплой воды. Императору следовало очиститься.

      – Что это означает? – тупо спросил Ксерий.

      – Ничего, о Бог Людей, – ответил Скеаос. – Мы так и рассчитывали, что они сперва отвергнут договор. Как и все плоды, наш план требует времени, чтобы созреть.

      «Наш план, Скеаос? Ты имеешь в виду – мой план?»

      Он попытался взглянуть на зарвавшегося глупца сверху вниз, но солнце мешало.

      – Я говорю не с тобой и не о договоре, старый осел!

      И, чтобы подчеркнуть свои слова, пинком опрокинул бронзовый пюпитр. Договор поболтался в воздухе, точно маятник, и соскользнул на пол. Потом император ткнул пальцем в сторону нанизанного на стрелу воробья, который валялся у его ног.

      – Что означает вот это?

      – Это сулит удачу, – откликнулся Аритмей, его любимый авгур и астролог. – Среди низших каст быть… обделанным птицей – знак удачи и повод для большого празднества.

      Ксерий хотел рассмеяться, но не мог.

      – Это потому, что быть обделанным птицей – единственная удача, на какую они могут надеяться, не так ли?

      – И тем не менее, о Бог Людей, в этом веровании есть глубокая мудрость. Люди верят,