Князь Пустоты. Книга первая. Тьма прежних времен. Р. Скотт Бэккер

А для вас… Ну, скажем так: это жизнь решает за вас.

      На это Келлхус наконец ответил:

      – Что ж, тогда, видимо, решение за тобой.

      Незнакомец помолчал и печально откликнулся:

      – А-а, насмешка. Это у нас как раз общее.

      Выпад Келлхуса был преднамеренным, но цели он не достиг – или, по крайней мере, так казалось поначалу. Незнакомец внезапно опустил свое невидимое лицо и помотал головой, бормоча:

      – Оно смеется надо мной! Смертный надо мной смеется… Что же мне это напоминает, что же?..

      Он принялся перебирать складки своего плаща и наконец нашел одно изуродованное лицо.

      – Вот этого! О, наглец! Встреча с ним была настоящим удовольствием. Да, я помню…

      Он взглянул на Келлхуса и прошипел:

      – Я – помню!

      И Келлхус постиг основные принципы этой встречи. «Нелюдь. Еще один миф Левета, оказавшийся правдой».

      Незнакомец обнажил свой длинный меч, медленно и торжественно. Меч неестественно сверкал во мраке, как будто клинок отражал свет некоего нездешнего солнца. Затем незнакомец обернулся к одному из мертвых шранков и перекатил труп на спину с помощью меча. Белая кожа шранка уже начала темнеть.

      – Вот этот шранк – его имени ты все равно не выговоришь – был нашим «элью», ты на своем языке назвал бы это «книгой». Чрезвычайно преданное животное. Мне его будет очень не хватать – ну, по крайней мере, некоторое время.

      Он окинул взглядом остальных мертвецов.

      – Мерзкие, жестокие твари на самом деле.

      Он снова перевел взгляд на Келлхуса.

      – Но очень… запоминающиеся.

      Это начало. Келлхус решил прощупать почву.

      – Так опуститься! – сказал он. – Ты сделался жалок.

      – Это ты меня жалеешь? Пес осмеливается жалеть меня?

      Нелюдь хрипло расхохотался.

      – Анасуримбор меня жалеет! Ну да, еще бы… Ка’кунурой соук ки’элью, соук хус’йихла!

      Он сплюнул, повел мечом, указывая на трупы.

      – Теперь эти… эти шранки – наши дети. Но прежде! Прежде нашими детьми были вы. У нас вырвали сердце, мы пестовали ваши сердца. Спутники «великих» норсирайских королей.

      Нелюдь подступил ближе.

      – Но теперь – нет, – продолжал он. – С ходом веков многим из нас захотелось иметь нечто большее, чем ваши ребяческие перепалки, о которых и вспомнить-то нечего. Многим из нас захотелось более изысканного зверства, чем все, что могли предложить ваши войны. Это великое проклятие нашего рода – знаешь ли ты об этом? Конечно, знаешь! Какой раб упустит случай порадоваться слабости господина?

      Ветер взметнул его древний плащ. Нелюдь сделал еще шаг.

      – Однако я оправдываюсь, как будто человек! Утрата есть вечный неписаный закон земли. Мы – всего лишь напоминание о нем, пусть и самое трагическое.

      Нелюдь направил острие меча на Келлхуса. Тот встал в боевую стойку, его собственный кривой клинок замер у него над головой.

      И вновь безмолвие, на сей раз – смертельное.

      – Я – воитель многих веков, Анасуримбор. Очень многих. Тысячи сердец