Пока ненависть не разлучила нас. Тьерри Коэн

передать нам в неприкосновенности.

      «За твои сто двадцать лет, бабушка!» – пожелали мы ей на ее последнем дне рождения.

      «Сто двадцать лет? – переспросила она. – А зачем мне столько?»

      «Чтобы быть нашим Моисеем. Жить и передавать нам свое прошлое, свою мудрость».

      Дедушка предпочитал молчать. Он сидел в красном плюшевом кресле и рассеянно прислушивался к словам жены. Когда дело доходило до смешной истории, он улыбался или горестно покачивал головой, но продолжал молчать. Так он отстранял от себя шум города, чтобы слышать плеск морской волны о камень набережной.

      – Дедушка!

      Он не слышит.

      – Дедушка!

      Возвращается из страны грез ко мне.

      – Что, детка?

      Смотрит на меня ласково.

      – А как вы жили с мусульманами там, в Марокко?

      – Хорошо, детка, жили.

      – Евреи дружили с мусульманами?

      Похоже, мой вопрос его удивил.

      – Конечно, мы были как братья.

      – А с кем вы больше дружили, с марокканскими французами или с мусульманами?

      – Французы не марокканцы. Они приезжали, чтобы заработать денег. А евреи и мусульмане – марокканцы. Мы все там родились.

      Последние слова он произнес с улыбкой, так это было ясно и просто.

      – И все-таки евреи и мусульмане – враги.

      Дедушка ненадолго задумался.

      – В Израиле они враги. Но там другие мусульмане. А у нас совсем другая история.

      Он ищет убедительный довод, чтобы показать разницу.

      – Мы друзья, мы вместе росли.

      – Мама говорила, что она училась во французской школе.

      Дедушка вздохнул.

      – Французы построили школы для своих детей, и евреи захотели учить в них своих, чтобы… Чтобы быть в большом свете, вот зачем! И мы тоже. Как все, так и мы. Но французы нас никогда не любили. Мы им были нужны, чтобы работать с арабами.

      – А почему мы тогда уехали?

      Вопрос причиняет дедушке боль, я чувствую, что сыплю соль на рану. Он замолкает, думает, потом садится поглубже в кресло и начинает смотреть в окно. Я жду, но я жду напрасно. Он забыл обо мне, забыл о моем вопросе. Нет, вернее, он забыл ответ. Обычно, когда дед уходит в страну грез, мы его не трогаем, встаем и не мешаем ему там странствовать. Но сейчас мне нужен ответ, и я не даю ему возможности уплыть к другим берегам.

      – Дедушка!

      Он смотрит на меня так, словно только что увидел.

      – Что, малыш?

      – Ты мне не ответил. Почему мы уехали из Марокко?

      Он разводит руками, показывая, что сам в недоумении.

      – Не знаю. Думаю, что испугались. Война в Алжире… Там убивали и французов, и евреев. Испугались, что и у нас может случиться то же. Мы уехали. Мы их обидели.

      – Обидели?

      – Они говорили нам: «Не бойтесь, мы не такие, как алжирцы». И это правда, они не такие. А мы не поверили и испугались. Даже король пытался нас успокоить.

      – А короля вы вправду