Пока ненависть не разлучила нас. Тьерри Коэн

и направился к столу, за которым обедали два воспитателя и учителя.

      Я остановился возле Стервятника, тяжело переводя дыхание от ярости и страха. Стервятник меня заметил не сразу, но мое появление обратило на себя внимание учителей, и они замолчали, вопросительно глядя на меня. Стервятник поднял голову от тарелки и обнаружил, что я стою рядом, мрачно на него глядя и тяжело дыша.

      – Чего тебе тут понадобилось? – удивился он.

      – Вы не имеете права называть меня жидом!

      Губы у меня прыгали, но говорил я твердо.

      Стервятник слегка опешил. Две учительницы за столом нахмурились и вопросительно на него посмотрели.

      – Не говорил я ничего такого. Сказал, чтобы ел мясо, только и всего! Нечего выдумывать, лишь бы настоять на своем! А ну шагай на место! Быстро!

      – Вы сказали «жид». Я слышал. И все остальные тоже слышали.

      Воспитатель засопел и прикусил губу. Потом резко поднялся.

      – А с каких это пор встают из-за стола без разрешения?

      Он взял меня за плечо, подвел обратно к столу, посадил, грубо нажав, и сказал:

      – Не думай, что я потерплю твои шуточки! Вернусь через пять минут и советую вам с братом очистить свои тарелки. – И, наклонившись, добавил мне на ухо: – Понял, жиденок?

      Безгубая улыбка, показавшая острые неровные зубы, играла на лице садиста.

      Я сидел, опустив голову. Внутри у меня все сжалось. Я не знал, чего хочу – заорать, драться или заплакать. Все вместе одновременно.

      – Плюнь на него, Раф. Ты же видишь, он ненормальный.

      Я поднял голову и взглянул Муниру в глаза. Я видел, он тоже разозлился, но не хочет доводить дело до скандала.

      – Он гад, не обращай внимания.

      – И что? Ты на моем месте съел бы это мясо?

      Голос у меня от напряжения стал тонким.

      Мунир передернул плечами. И я не понял: то ли он хотел сказать, что не знает, то ли что мне лучше послушаться…

      Я сидел и молчал. Жюльен вертелся на стуле, он тоже пришел в возбуждение и не знал, как себя вести.

      – Он гад, гад, гад, – настойчиво повторял братишка.

      – Он еще смотрит на меня? – спросил я Мунира.

      Приятель взглянул мне через плечо.

      – Нет, он снова сел за стол.

      – Скажи, когда не будет смотреть.

      – Сейчас. Он говорит с другим воспитателем.

      Я быстренько вытащил из кармана платок, завернул в него отбивную и спрятал обратно в карман.

      Ребята за столом удивленно смотрели на меня. Их восхищало мое мужество, мое упорство. Общее наше возбуждение достигло крайней точки.

      – Не теряй времени, делай, как я, – сказал я Жюльену.

      Братишка набрал в грудь воздуха и принялся шарить по карманам в поисках платка, всем своим видом показывая, что готов на мужественный подвиг. Но после безуспешных поисков объявил с расстроенным видом:

      – Нет у меня платка.

      – Возьми мой! – предложил Али и бросил Жюльену смятый комочек.

      Жюльен брезгливо взял его двумя пальцами.

      – Он же грязный.

      – И что? У меня насморк, –