Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник). Дмитрий Гаврилов

убитых, крошили кости раненым, Вадим скалился, величественно кивал соратникам, подбадривал и хохотал.

      Бой прекратился внезапно. Звон оружия и неистовые крики сменились нестерпимыми стонами.

      – Добейте! – бросил Вадим. – И колья, колья несите! Будем готовить теплую встречу Рюрику!

      – Княже, – откликнулся кто-то из знатных, – а может, просто порубать головы и на частокол?

      Вадим махнул рукой, развернулся и направился к терему.

      Добря боялся шевельнуться. Труп, за которым прятался, смотрел на мальчишку огромными, выпученными глазами. От тела ещё веяло теплом, запах пота и крови врезался в нос и пробивал до рвоты.

      Из окон княжьего терема швыряли мертвые тела. В небе кружились вороны, но спускаться пока не решались. Запах крови становился сильнее, к нему добавлялся смрад от испражнений и липких, раздавленных в кашу кишок. В эту вонь струйкой проник и запах стоялых медов – видать, на радостях откупорили несколько бочек.

      На улицах по-прежнему ни души, словене заперлись в домах, тихо трясутся по углам. Зато на княжеском дворе крик и гам, кажется, вот-вот начнется пляска. Воины шатаются от усталости, все ещё выкидывают трупы, раненых добивают без разбора, не важно – свой или чужой.

      Особо усердствовал Бес.

      – Эй, Вяч! – крикнул Вадимов помощник. – Ты тут самый мастер? Порубай!

      Сердце мальчишки замерло, а когда в проеме ворот появился отец, на душе стало чуточку легче. Он тоже пошатывался. Спереди вся рубаха плотника залита кровью, на портах тоже алые пятна. В руке тот самый тяжёлый топор – им батя колет дубовые поленья. Вяч замер над трупами, что-то сказал. Бес посмотрел на плотника с угрозой, а после расхохотался:

      – Слабак!

      Затем вырвал из плотницких пальцев топор. Вяч отступал спиной, после и вовсе закрыл лицо руками. А Бес рубил… И Добря с ужасом понял – отцовским топором срубают головы, кисти, ступни…

      Мальчишка сжался, зажмурился. По спине побежали мурашки с майского жука, плечи затрясло. Он уткнулся лбом в грудь убитого воина, из глаз покатились бессильные слезы.

      – Ну как? – заорали от частокола.

      Могучий бас расхохотался в ответ:

      – Ровнее ставь! И глаза им закрывать не вздумай, пускай Рюрик взглянет в последний раз!

      – А с младенчиком что делать? – уточнил краснолицый.

      – На ворота прибей.

      – А может, на кол, как купальскую куклу?

      К горлу подступила тошнота, но Добря все-таки взглянул. Воин с перебитым носом и красным от натуги лицом насаживал обезображенные смертью головы на заостренные бревна.

      – Эй, вот одну забыли! – радостно прокричал кто-то.

      Худосочный мужик схватил за ноги женщину в золотом платье, поволок. Но ему было не справиться.

      – Упрямая баба!

      Тогда подскочил Бес с отцовским топором в руках:

      – Отойди, я тут порубаю! – воскликнул он.

      Железо вошло в тело с чавканьем, голова в тяжёлом венце покатилась. Худосочный метнулся