Русская смерть (сборник). Станислав Белковский

Тебе не понравилась брошка? А докторская там еще есть?

      МАРИЯ. Докторская есть. Мы могли уже давно жить в Серебряном Бору. И ездить на работу за полчаса. Ты хочешь дать денег на новый храм? Это безумные деньги. Там кроме тебя кто-нибудь помогает?

      КОЧУБЕЙ. Все помогают. Все.

      МАРИЯ. Кто все? Там кроме тебя и нет никого. Бабки какие-то безумные. Я видела.

      КОЧУБЕЙ. Ты ж сама сказала, что для храма нужны безумные бабки. Вот они там и собираются.

      МАРИЯ. Это не смешно, Игоряша. Уже не смешно.

      Пауза.

      КОЧУБЕЙ. Да, не смешно. Ровно девять, ты слышишь.

      МАРИЯ. Я в сто двадцать пятый раз отказалась ехать к Гоцам. Потому что мне стыдно. Стыдно и обидно. Я не могу, понимаешь. Я один раз была в гостях у Толей, а теперь делаю вид, что некогда. Они спрашивают, почему не строитесь, и что я им должна говорить? Про батюшку?

      КОЧУБЕЙ. Ты думаешь, мы построились бы на двадцать семь тысяч? Это стоит миллионы.

      МАРИЯ. Я устала, Игорь.

      КОЧУБЕЙ. Сейчас утро. Ты не должна уставать с утра. Вот переживем зиму, и займемся стройкой. Точно займемся.

      МАРИЯ. Дома или храма?

      Кочубей. и того, и другого.

      МАРИЯ. Ничего не выйдет, как всегда. Сколько лет мы живем здесь?

      КОЧУБЕЙ. Здесь очень хорошо. Нет людей, и птицы громко поют, потому что не боятся. А вот у Гоца дом довольно безвкусный. Пластмассовый камин, фальшивый дикий камень. Мне там не нравится.

      МАРИЯ. А у Бориса дом прекрасный. Со вкусом.

      КОЧУБЕЙ. Его жена с большим вкусом. Пока не умерла.

      МАРИЯ. Типун тебе на язык! С каких это пор умерла.

      Пауза. Смотрят.

      Двигатель внутреннего сгорания.

      КОЧУБЕЙ. До сих пор жива. До сих пор…

      МАРИЯ. Может, пойдешь отдохнешь?

      КОЧУБЕЙ. Сейчас пойду. Тебя провожу и пойду.

      МАРИЯ. Вы что, пьете там со святым отцом твоим? КОЧУБЕЙ. Ну конечно, нет. Он же якут, ему нельзя пить. У них гены такие, что нельзя. Выпьешь – и сразу отек легкого. Спиваются молодыми, двадцати семи лет.

      Наливает.

      Трупы, сплошные трупы.

      МАРИЯ. Тебе тоже нельзя. Но ты же пьешь, Игоряша. Так уже больше нельзя. На это уже обращают внимание. КОЧУБЕЙ. Кто обращает внимание?

      МАРИЯ. Все.

      Острый звук клаксона.

      Филька сигналит. Надо ехать. Скоро ехать. А я еще не помыла волосы. Черт знает что, ей-богу.

      КОЧУБЕЙ. Во мне веса 115 кило. Я могу много выдержать.

      Мне положено. На килограмм веса. Массы тела то есть. МАРИЯ. А в батюшке?

      КОЧУБЕЙ. Что в батюшке?

      МАРИЯ. В батюшке твоем сколько веса?

      КОЧУБЕЙ. Он щуплый. Ну, я не знаю. Килограмм 70, не больше.

      МАРИЯ. 70 – это не щуплый. Щуплый – это 55. 60 максимум.

      КОЧУБЕЙ. Это у женщин. А что, у мужчин тоже? Нет, тут что-то не то. Путаница какая-то.

      МАРИЯ. Ты помнишь, сколько я вешу?

      Кочубей оборачивается.

      КОЧУБЕЙ. 66.

      МАРИЯ. Великолепно. Ты не помнишь.

      КОЧУБЕЙ. Зато я купил тебе новый фен. Подарок. На Новый год. Новый прекрасный «Браун».

      МАРИЯ. Спасибо, дорогой. Это лучший