Четыре месяца темноты. Павел Волчик

о случае в раздевалке вызвали у него чувство брезгливости.

      – И всё-таки это странно, – продолжала, как ни в чём не бывало, Раиса Львовна, отрываясь от тетрадей. – Зачем было фотографировать Осокина? Это, ну, хм-м-м… какое-то извращение.

      Озеров не выдержал и, резко повернувшись, вмешался в разговор:

      – О чём вы говорите? Как можно сомневаться…

      – Сомневаться? Откуда мне знать, какие у кого задвижки, молодой человек? Зачем он фотографировал ученика без штанов?

      – Я знаком с Романом Андреевичем, вы торопитесь с выводами… – Озеров ужаснулся, как по-детски это прозвучало. Знаком. Три дня.

      – Знакомы? Ох! Неизвестно, что роится порой у людей в голове.

      – Послушайте. Существует презумпция невиновности. Пока вина не доказана… – начал Озеров, задыхаясь, как с ним всегда бывало, когда он слишком волновался в споре; но тут его поддержал твёрдый высокий голос Анны Богачёвой:

      – Осокин известный провокатор. Тут нечего обсуждать.

      Снова настала тишина. Но не оттого, что кто-то прислушался к её голосу, а потому, что каждый погрузился в своё дело.

      – Подождите меня в кабинете, Кирилл Петрович, – елейным тоном произнесла Маргарита Генриховна. Кажется, она не уловила сути разговора, но от неё не могло ускользнуть ощущение надвигающейся грозы. – Я сейчас принесу анкетки, которые нужно срочно выдать родителям.

      Озеров направился к выходу и услышал гнусавый монотонный голос Раисы Львовны:

      – У меня Осокин сидит себе спокойно и никого не трогает. Играет в планшет. И я его не трогаю.

      Старческий напевный ответил:

      – Что тут скажешь? Штыгин хотя бы попробовал его чему-то научить.

      А монотонный тихо добавил:

      – Вот и не отмоется теперь…

      Роман Штыгин

      Он рывком распахнул дверь.

      – О! Вы заняты. Тогда не буду вас беспокоить.

      В кабинете заведующей учебной частью, Маргариты Генриховны, сидел новый учитель биологии; судя по его лицу, сидел долго. Роман Андреевич успел посочувствовать ему, но времени не было – нужно было убраться отсюда, прежде чем завуч начнёт задавать вопросы. Контрольная точка – три общие фразы, дальше следовала черта невозврата. Одна фраза уже произнесена. Кто знает, может, заведующая действительно занята и позовёт его завтра, послезавтра, через неделю или никогда. Последний вариант предпочтительнее.

      – Подождите-подождите, Роман Андреевич. У меня к вам важное дело, – бросила она ему в спину. – Присядьте. Мы с Кириллом Петровичем уже заканчиваем.

      За годы работы здесь он хорошо узнал, что значит «уже заканчиваем». Минимум – сорок минут ожидания.

      Роман Андреевич встал у входа, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу, и от скуки поковырял пальцем дверной косяк.

      Маргарита Генриховна поправила очки на переносице:

      – Так, с отчётом разобрались. Только желательно