Князь Тавриды. Николай Гейнце

офицера были особые, личные, таинственные связи.

      По желанию светлейшего князя, он с поля военных действий из армейского полка был переведен в гвардию и послан в Петербург.

      Приехав сегодня утром, он не замедлил явиться в Таврический дворец, но прием его светлейшим был отложен до завтра.

      – Пусть погуляет, оглядится… – вынес ему милостивое слово князя докладывавший о нем адъютант.

      Он воспользовался этим и поехал в театр.

      И вот…

      Все это мгновенно пронеслось в отуманенной голове вытянувшегося в струнку перед портретом всесильного Потемкина молодого офицера.

      II. Двойник

      Явственно донесшийся до молодого человека разговор из соседней комнаты, отделенной от будуара, видимо, лишь тонкою перегородкою, вывел его из оцепенения.

      – Катя, он еще там?

      – Да, Калисфения Николаевна, вот уже с час как он ждет, хорошо еще, что я затопила камин.

      – Я не виновата… Меня задержали в театре… Как нарочно, явились на поклон… и я уехала почти последняя… А знаешь, с моей стороны это ужасная смелость… Что если узнает князь…

      Молодой человек инстинктивно посмотрел на портрет.

      – Но он такой прелестный, и к тому же еще никого я так страстно не любила… Вот мое единственное извинение… – продолжал голос.

      «Неужели я так прелестен?» – самодовольно подумал молодой офицер.

      – Послушай, Катя, мне надоело ждать. Убери здесь все, я переоденусь сама и приведи его сюда.

      Он мигом вскочил. Сердце его сильно билось.

      Нельзя не сознаться, что положение его было действительно довольно щекотливое.

      Он сделал шаг к дверям, из-за которых слышались голоса.

      Они отворились. На их пороге показалась Катя, и, посторонившись, пропустила молодого человека.

      Он храбро вошел в другую комнату.

      В изящном кабинете, отделанном точно также в греческом вкусе, перед туалетом, на котором стояло зеркало, поддерживаемое двумя бронзовыми лебедями с золоченными головками, сидела прелестная незнакомка и снимала с головы какой-то убор.

      Заметив отражение вошедшего в зеркале, она вскочила и бросилась к нему с ловкостью газели.

      Он почувствовал страстные, благоухающие объятия, кровь бросилась ему в голову; потом вдруг, порывистым, нервным, неожиданным, необъяснимым движением, он был отброшен, чуть не опрокинут, – отброшен этою прелестною женщиною, которой знойное дыхание он еще чувствовал на своем лице.

      – Боже мой! – воскликнула она с неподдельным выражением удивления и ужаса и упала навзничь на стоявший вблизи диван.

      На крик своей барышни в кабинет вбежала Катя и, ничего не понимая в происшедшем, с недоумением глядела на обоих, как бы спрашивая, что это значит?

      – Боже мой! – вскричала она, в свою очередь.

      – Но что все это значит? – воскликнул наконец, придя в себя, молодой человек, задыхаясь от волнения.

      – Я… я ничего не могу сказать… Но, наверное, это не вы.

      – Как