Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

чей опыт был настолько больше…

      – Н-ну да, – пробормотал Резаный. – Вовсе незачем драться…

      Его руки дернулись к горлу пилота. Но его удар наткнулся на сверкнувшую сталь, остановившую руку Кайнета и вонзившуюся в его грудь, завершая движение.

      Резаный застонал и, пошатнувшись, упал, ударившись о дверцу кабины.

      – За кого он меня держал, раз думал, что я не знаю такого трюка? – Циго выдернул из тела нож, сверкнувший в лунном свете.

      – А теперь разберемся со щенком, – сказал он, склоняясь над Паулем.

      – Это лишнее, – пробормотала Джессика.

      Циго остановился.

      – Разве не лучше, чтобы я делала все добровольно? – спросила она, улыбаясь. – Дай мальчику шанс. Совсем маленький, какой может у него быть в Пустыне, там… Дай ему этот шанс, и… – она улыбнулась, – ты будешь очень хорошо вознагражден.

      Циго посмотрел по сторонам, снова повернулся к Джессике.

      – Я слышал, что бывает с человеком в этой пустыне, – буркнул он. – Нож для мальчика – это почти что милость.

      – Разве я прошу о многом? – умоляюще сказала Джессика.

      – Ты меня хочешь обмануть, – пробормотал Циго.

      – Я не хочу видеть смерть своего сына, – сказала Джессика. – Где же тут обман?

      Циго просунулся назад, оперся локтем о ручку дверцы, схватил Пауля и, протащив по сиденью, наполовину вытянул его из салона. Поднял нож.

      – Ну, волчонок, что ты сделаешь, если я разрежу твои веревки?

      – Он немедленно уйдет отсюда вон в те скалы, – ответила за сына Джессика.

      – Ты это сделаешь, парень? – переспросил Циго.

      Голос Пауля был в должной мере мрачным:

      – Да.

      Нож опустился, рассек путы на ногах. Пауль почувствовал, как рука Циго легла ему на спину – вытолкнуть на песок, – притворился, будто его шатает, упал плечом на раму дверцы, развернулся – как будто для того, чтобы удержаться от падения, – и изо всех сил ударил правой ногой.

      Движение носка ноги было нацелено с точностью, достойной всех лет его долгих тренировок. Словно все эти тренировки сосредоточились в единственном миге. В момент удара сработали почти все мышцы тела. Носок врезался в мягкое подреберье Циго, с ужасающей силой пробил печень, диафрагму и закончил движение, ударив и порвав правый желудочек сердца…

      Издав захлебывающийся вскрик, стражник опрокинулся на сиденье. Пауль не мог использовать руки – он упал на песок, перекатился через голову и вскочил на ноги, использовав импульс падения. Снова нырнул в кабину, схватил зубами нож и держал, пока мать перепиливала свои путы на руках. Затем она взяла у него нож и освободила его руки.

      – Я могла бы справиться и сама, – сказала она. – Ему бы пришлось освободить меня. А это был неразумный риск.

      – Я увидел шанс и воспользовался им, – ответил он.

      Она услышала оставшиеся в его голосе нотки контроля, сказала:

      – На потолке кабины нарисован родовой знак Юйэ.

      Он поднял голову и тоже разглядел завитушку.

      – Выйди из орнитоптера и осмотри его, – велела она. – Под сиденьем