Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

бежал кто-то из людей герцога. Убил нашего пилота и бежал.

      – И кто же именно из людей герцога?

      – Пилота убили очень чисто и тихо, милорд. Возможно, Хават. Или Халлек. Может быть, Айдахо. Или любой из других главных приближенных…

      – Возможно, вероятно, может быть… – пробормотал барон и перевел взгляд на пошатывающегося, одурманенного герцога.

      – Но мы владеем положением, милорд, – сказал Питер.

      – Владеем?! А где тогда этот планетолог? Кинес?

      – По крайней мере нам известно, где его искать. За ним уже послали наших людей, милорд.

      – Не нравится мне что-то, как помогает нам этот слуга Императора, – пробормотал барон.

      Ватное одеяло все еще окутывало герцога, глушило слова разговора. Но некоторые из этих слов прорывались в мозг герцога и словно вспыхивали там. «Женщина и мальчишка… никаких следов». Значит, Пауль и Джессика спаслись! А участь Хавата, Халлека и Айдахо оставалась пока неизвестной. Значит, надежда еще есть…

      – А где перстень с герцогской печатью? – требовательно спросил барон. – У него на пальце его нет!

      – Сардаукар сказал, что герцог был без кольца, когда его взяли, милорд, – доложил капитан стражи.

      – Поторопился ты убить доктора, – пробурчал барон. – Это была ошибка. Ты должен был доложить мне об этом, Питер. А ты действовал слишком поспешно, и это может повредить нашему делу. «Вероятности!..» – передразнил он.

      В мозгу герцога билась одна мысль: Пауль и Джессика спаслись!.. И что-то еще. Да.

      Сделка. Он почти… почти вспомнил…

      Зуб!

      Теперь он точно вспомнил часть этой сделки: капсула ядовитого газа, скрытая в искусственном зубе.

      Кто-то велел ему помнить про зуб. Зуб… зуб был у него во рту. Он ощупал его языком. Все, что он должен сделать, – сильно надавить на него другим зубом…

      Но еще рано!

      Этот «кто-то» велел ждать, пока он не окажется совсем рядом с бароном. Но – кто?.. Он не мог вспомнить.

      – Долго он еще будет в таком состоянии? – осведомился барон.

      – Возможно, еще час, милорд.

      – «Возможно», – передразнил барон и вновь отвернулся к темноте за стеклом. – Ладно. Я проголодался.

      «Это барон, – думал Лето, – вот эта расплывчатая серая тень». Тень двигалась вперед и назад, качалась вместе с комнатой, которая сжималась и расширялась, становилась то светлее, то темнее, окутывалась мраком, и вновь свет заливал ее.

      Время стало для герцога каким-то слоистым. Он всплывал через эти слои…

      «Я должен подождать».

      Стол. Тут стоял стол – его Лето видел отчетливо. И огромный, жирный человек на дальнем конце стола. И остатки трапезы перед ним. А сам Лето, оказывается, сидел напротив. Он ощутил кресло, цепи, ремни, привязывавшие к креслу его гудящее, онемевшее тело. Он понял, что прошло сколько-то времени – но сколько?

      – Похоже, он приходит в себя, мой барон.

      Шелковый голос. Это Питер.

      – Вижу, Питер.

      Гулкий бас. А это барон.

      Окружающее постепенно приобретало четкие формы. Кресло под