Преступление отца Амаро. Жозе Мария Эса де Кейрош

результате было решено подождать, пока жених получит место секретаря в губернском правлении, обещанное ему адвокатом Годиньо.

      Так жила Амелия до приезда отца Амаро.

      В эту ночь старые воспоминания отрывочно проносились у неё в голове. Она заснула поздно и проснулась, когда солнце стояло уже высоко. Из столовой послышался голос Русы:

      – Вон падре выходит с сеньором каноником. Они идут в собор.

      Амелия соскочила с кровати, подбежала в рубашке к окну, приподняла край кисейной занавески и заглянула на улицу. Утро стояло чудное, солнечное. Отец Амаро в рясе из тонкого черного сукна шел посреди улицы, весело разговаривая с каноником и сморкаясь в белый платок.

      VI

      Амаро почувствовал себя очень хорошо с первых-же дней своего пребывания в Лории. Сеньора Жоаннера относилась к нему с чисто материнскою заботливостью, держала в порядке его белье, угощала вкусными блюдами, не терпела в комнате «дорогого падре» ни малейшей пылинки. Амелия была с ним очень мила и несколько фамильярна, как хорошенькая родственница. Дни проходили для Амаро быстро и приятно, среди полного комфорта и женского общества. После печальной жизни в доме дяди, унылого затворничества в семинарии и суровой зимы в горной деревушке, жизнь в Лерии была дня него настоящим раем.

      Утром рано он уходил каждый день в собор служить обедню, плотно закутавшись в большой плащ. В эти ранние часы было еще очень холодно, и лишь немногие богомольцы решались выйти в церковь, молясь там и сям перед маленькими алтарями.

      Амаро входил в ризницу и быстро переодевался, постукивая от холода ногами по полу, в то время, как прислужник рассказывал ему «новости дня». Затем он брал чашу со св. дарами и шел с опущенными глазами в собор. Теперь он служил обедню равнодушно, безо всякого благоговения, не так, как прежде. Я привык, – говорил он. Свежий воздух возбуждал его аппетит, и он торопился служить, бормоча еле внятно молитвы и глотая слова Священного Писания. Как только служба кончалась, он поспешно прикладывался губами к алтарю, благословлял молящихся и шел домой пить чай с бутербродами. Амелия поджидала его в столовой; от её свежей кожи пахло миндальным мылом.

      Около полудня Амаро снова поднимался в столовую, где сеньора Жоаннера с Амелией сидели за шитьем. – Мне стало скучно внизу одному; захотелось поболтать, – говорил он всегда. Сеньора Жоаннера сидела в нисеньком кресле у окна и шила, сдвинув очки на кончик носа; Амелия работала у стола, склонив хорошенькую головку. Её пышные волосы были расчесаны на пробор; крупные, золотые серьги бросали на белую шею легкую тень, густо-черные ресницы опускались нежно над румяными щеками. Под мягкой, смуглой кожей чувствовалась здоровая кровь. Полная груд вздымалась ровно и спокойно. Иногда девушка оставляла работу, лениво потягивалась и улыбалась.

      – Как вы, однако, ленивы! – шутил Амаро. – Из вас не выйдет хорошей хозяйки.

      Она смеялась. Сеньора Жоаннера рассказывала городские сплетни. Руса заходила временами в столовую за тарелкою или ложкою. Разговор сводился на то, какой будет обед. Сеньора Жоанинера перечислила блюда