Дюна. Первая трилогия. Фрэнк Герберт

последнее время Харконнены вредят мне, травят, охотятся за мной. Эти кучи дерьма с палаческими мозгами! Но я отсюда не уйду! – И заключил с оттенком печали: – Я должен править, пуская в ход глаза и когти – как ястреб среди малых птиц».

      Он бессознательно провел рукой по эмблеме ястреба на своем мундире.

      На востоке в ночном небе проступил призрачный жемчужно-серый веер, расцвел опаловой морской раковиной, затмившей звезды. Началось долгое, звонкое движение зари, поджегшей небо над изломанным горизонтом.

      Это была картина такой красоты, которая поглотила его целиком.

      Поистине есть вещи, ни с чем не сравнимые. Он никогда не мог представить себе, что здесь может существовать нечто столь прекрасное, как этот алый горизонт, пурпурные и охряные скалы. За посадочным полем, там, где слабая ночная роса коснулась жизни в торопливых семенах Арракиса, загорелись огромные пятна красных цветов. Через них бежала цепочка фиолетового… точно следы неведомого великана.

      – Прекрасное утро, сир, – тихо произнес охранник. Герцог кивнул.

      «Возможно, эту планету можно полюбить. Может быть, она даже станет хорошим домом моему сыну…»

      Затем он увидел людей, движущихся среди цветов и словно обметающих их странными инструментами, напоминающими серпы. Это были сборщики росы. Вода здесь столь драгоценна, что необходимо собирать даже росу.

      «…Но она может оказаться и ужасным местом», – подумал герцог.

* * *

      Нет, наверное, более ужасного мгновения в познании мира – ужаснее, нежели миг, когда открываешь, что отец твой – живой человек из плоти и крови.

      Принцесса Ирулан. «Избранные изречения Муад’Диба»

      – Пол, то, что я делаю сейчас, – тяжело и отвратительно, но я должен сделать это…

      Он стоял рядом с портативным ядоискателем, который доставили в комнату совещаний, чтобы они могли позавтракать там. Сенсорные щупы искателя безвольно повисли над столом, напомнив Полу какое-то только что издохшее огромное насекомое.

      Герцог смотрел в окно на посадочное поле и клубы пыли на фоне утреннего неба.

      Перед Полом был фильмоскоп с роликом о религии фрименов. Ролик составлял один из экспертов Хавата, и Пол почувствовал, что смущен ссылками на себя.

      «Махди́!»

      «Лиса́н аль-Гаиб!»

      Он закрыл глаза и снова услышал эти крики взволнованных толп. «Так вот на что они надеются, – подумал он. И вспомнил, что говорила Преподобная Мать, – «Квисатц Хадерах». Воспоминания вновь разбудили в нем чувство ужасного предназначения, вызвали ощущение, что ему знаком этот странный мир, ощущение, которого он не мог объяснить.

      – Да, отвратительно, – повторил герцог.

      – Что ты имеешь в виду?

      Лето повернулся, взглянул на сына:

      – Дело в том, что Харконнены решили обмануть меня – чтобы я заподозрил твою мать. Они не знают, что я скорее усомнился бы в самом себе.

      – Я тебя не понимаю, отец.

      Лето опять посмотрел в окно. Белое солнце вошло в свой утренний квадрант. Молочный свет пронизал