Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2016. Коллектив авторов

разогнав по караулкам,

      любовно провожают до ворот

      устроенных под Мертвым переулком.

      И так от Рождества до Рождества,

      при вечном милосердии царёвом,

      блаженствует подземная Москва

      под Лиховым, Калашным, Живарёвым.

      Мистика олимпийская

      Надо ль в былые соваться дела?

      Хоть и не хочется – все-таки надо:

      слишком уж многое ты сожрала,

      анаболичная Олимпиада.

      Все повторяется: тучный телец

      запросто съеден коровою тощей.

      Кажется, будто прошелся свинец

      меж Самотёкой и Марьиной Рощей.

      Будто прошелся – и сразу отбой.

      Весь газават оказался недолог.

      Только фундамент, и то не любой,

      здесь полоумный найдет археолог.

      Ибо еще не к такому привык

      наш современник: не вспомнят потомки

      Тузов проезд, Лесопильный тупик,

      и половину домов Божедомки.

      Плакаться поздно, но знаю одно:

      нет у судьбы ни кавычек, ни скобок.

      То, чего в принципе быть не должно,

      с тем, чего нет, существует бок о бок.

      Левый ли, правый обрушился бок,

      или середка попала в разруху,

      весело слопал лису колобок,

      хвостиком рыбка убила старуху.

      Стал императором Ванька-дурак,

      курочкой Рябой заделался страус,

      серые волки едят доширак,

      заяц на крыше построил пентхаус.

      Навь на иллюзию смотрит вприщур,

      фата-моргана опасно весома,

      в стень гробовую вцепился лемур,

      галлюцинация мучит фантома.

      Ночь в полнолунье сбледнула с лица,

      мчится по улице призрак овчарки,

      призрак купчихи и призрак купца

      что-то пеняют прозрачной кухарке.

      Дворник прозрачный, судьбу костеря,

      плачет: ему мертвецы задолжали,

      тени лабазника и шинкаря

      дремлют, надравшись в незримом кружале.

      Только, покуда восход не пунцов,

      заполоняют все тот же участок

      призраки мертвых борцов и пловцов

      тени давно опочивших гимнасток.

      Но постепенно алеет восток,

      молча калибром грозя трехлинейным,

      вслед за хибарками мчится каток,

      вперегонки с олимпийским бассейном.

      Но не запишешь судьбу в кондуит,

      взрыв не погасишь струею брандспойта.

      Сколько-то здесь стадион постоит,

      да и развалится к маме такой-то.

      Света хватило бы малой свечи,

      чтоб перепутались тени ночные.

      Бедные люди, мои москвичи.

      Бедные, бедные все остальные.

      Мистика Неглинная. Кузнецкий мост

      Где пахнет черною карболкой…

Владислав Ходасевич

      Который тут ни мыкайся рапсод —

      не отыскать ни принцев, ни горошин.

      Тому назад лет где-то восемьсот

      тут был боярин Кучка укокошен.

      Тысячелетний принцип нерушим:

      был