Князь Тавриды. Николай Гейнце

на софе и присел даже, как я ему сказал, потом снова лег, лицом к стене отвернулся и точно умер… Четвертый раз после этого к нему вхожу – не шелохнется.

      – Как же быть?

      – Ах, Баур, Баур, точно это вам в первый раз… надо выждать… А арестанта вашего, за беспокойство, угостите-ка ужином, я сам не прочь закусить; обедал наскоро, как всегда, когда беда эта стрясется со светлейшим…

      – Хорошая мысль, Василий Степанович, прекрасная мысль… Может быть, вино развяжет этому Петровскому язык, и мы узнаем что-нибудь интересное… Пойдемте.

      – Да вы куда его упрятали?

      – Уж и упрятал… У меня в комнатах… Как гость, честь честью…

      – То-то… а то неровен час… нам самим головы свернет…

      – Вы что-то нынче, Василий Степанович, все загадки задаете…

      – Да разве наша с вами здесь жизнь – не сплошная загадка?

      – Пожалуй, и правда, – тряхнул Баур своей белокурой головой.

      Они оба отправились в помещение Баура, жившего в Таврическом дворце.

      Владимир Андреевич Петровский задумчиво сидел в кресле кабинета любимого адъютанта светлейшего и, казалось, не переменил позы с момента ухода последнего с докладом о нем князю.

      «Вот тебе и карьера, вот тебе и мечты о покровительстве всесильного, о придворной жизни, красавицах… – думал совершенно упавший духом молодой человек. – Красавицы! – он вспомнил коварную брюнетку и ее жгучий поцелуй. – Попутал бес, в какую попался кашу; может, всю жизнь придется расхлебывать…» – пронеслось у него в голове.

      Он чутко прислушивался к царившей во дворце тишине. Малейший шорох заставлял его нервно вздрагивать.

      – Что повесил голову, камрад, – дружески ласковым тоном заговорил Баур. – И впрямь подумал, что его привезли под гнев светлейшего… На посещение красоток вечерней порой у нас его светлость не гневается: сам грешит и людям прощает…

      Петровский встал и с нескрываемым удивлением смотрел на Баура и слушал совершенно изменившийся тон его голоса. Баур, нимало не смущенный, представил его Попову.

      – Однако у меня от этой отдаленной прогулки разыгрался аппетит, я чаю и вы тоже проголодались? – обратился он к Владимиру Андреевичу. – Ужин теперь будет очень кстати.

      Он вышел распорядиться.

      Петровский и Попов остались одни.

      Последний заговорил о Петербурге, спрашивал о впечатлении, произведенном им на молодого человека, и, между прочим, заметил:

      – Светлейший-то завтра приказал вам явиться, но едва ли представление состоится – он заболел…

      – Опасно? – с тревогой в голосе спросил Владимир Андреевич.

      – Нет, но надо будет переждать несколько дней…

      – Идемте, закусим чем Бог послал! – сказал вошедший Баур. – Чем богат, тем и рад!

      Все трое перешли в соседнюю комнату, в которой был сервирован роскошный и обильный ужин «потемкинской» кухни.

      Невольный гость отдал должную честь яствам и питьям, но надежды Баура не оправдались – он оказался очень сдержанным на