Тайна высокого дома. Николай Гейнце

пропасть ожидает ее на этом пути, усеянном розами.

      Счастье первой любви туманит рассудок. Время укрепило и усилило эту любовь, и Марья Петровна не видела в этом ничего дурного. Она любила без расчета и рассуждения, и ей казалось, что как она отдала ему свое сердце, так же отдала бы и свою жизнь. Она вся принадлежала ему – одному ему… Переживая весну любви, никогда не думают об ее осени.

      Единственно, что смущало молодую девушку, это необходимость скрывать свое чувство от отца.

      – Признание перед отцом, – сказал ей Борис, – теперь, когда мое положение не упрочено, может погубить все. Нас разлучат, и тогда… прощай любовь!

      Защищать свою любовь, значит защищать свою жизнь, а потому она молчала.

      Марья Петровна углубилась в чтение письма.

      – Милый, дорогой Борис!.. – начала думать она вслух, прочитав письмо. – Он решился… Это необходимо – дни проходят, время бежит… Ему, конечно, все удастся, – мое сердце меня не обманывает. Разве не довольно он выстрадал? Милосердый Бог, который обо всем заботится, не оставит его. Он страшится разлуки со мной. Я боюсь ее не менее… Но она необходима, будущее счастье требует жертв. Я пойду на свидание! Ведь это последнее!.. Я рискую страшно: вдруг меня кто-нибудь увидит… узнает… Одна мысль об этом холодит мое сердце. Но если он меня еще раз не увидит, у него пропадет и мужество, и решимость уехать… Он зовет меня, и я должна принести ему то, что он просит – энергию и надежду.

      Она зажгла свечу и сожгла письмо – предосторожность, увы, запоздалая! На ресницах ее блеснули слезы. Она вытерла их и сошла вниз.

      В столовой она застала Иннокентия Антиповича. Он ласково поздоровался с молодой девушкой. Ей бросилось в глаза грустное выражение его лица.

      – Что с вами, вы печальны?

      – У меня много забот в последнее время… – дрожащим голосом отвечал он.

      – Что-нибудь с рабочими? Разве попалась неудачная партия?

      – Нет, благодаря Бога, к нам идет рабочий на отличку… Я не об этом…

      Гладких остановился.

      – О чем же? С некоторых пор вы не откровенны с вашей любимицей.

      Иннокентий Антипович уже раскрыл было рот, чтобы предупредить молодую девушку и посоветовать ей не выходить вечером из ее комнаты, но в эту минуту вошел Петр Иннокентьевич и бросил на своего друга такой взгляд, который сковал ему язык. Иннокентий Антипович лишь долгим взглядом окинул Марью Петровну и вышел. В этом взгляде была немая мольба, но молодая девушка не поняла его.

      «Бедный Иннокентий Антипович! Его опять что-то огорчило, верно, папа сегодня не в духе», – подумала она.

      Пасмурное лицо отца утвердило ее в этой мысли.

      – Барышня, там пришел муж Арины и принес вам молодого волчонка, – сказала вошедшая горничная.

      – Где он?

      – На дворе, у кухни.

      Марья Петровна очень любила животных: у нее были ручной медведь, два совершенно ручных волка и прирученная лисица. Последняя, впрочем, знала лишь ее одну, и, как и медведь, сидела на цепи, волки же гуляли