Вдали от безумной толпы. Томас Гарди

Вот получи еще десять шиллингов. Небольшой подарок по случаю моего прибытия. – Сказав это, Батшеба слегка покраснела: проявлять щедрость на людях было ей в новинку.

      Генери Фрэй, встав со своего места и приблизясь к госпоже, изумленно поднял брови и воздел руки. Хозяйка продолжала:

      – А тебе я сколько должна, человек, что сидит в углу? Как твое имя?

      – Мэтью Мун, мэм, – произнес некто, казавшийся вешалкою для своего крестьянского наряда, ибо сколько-нибудь внушительного тела под одеждою не угадывалось.

      Это странное существо поплелось к хозяйскому столу, выворачивая ступни то наружу, то внутрь (как будто они вертелись у него на шарнирах).

      – Мэтью Марк, ты сказал? – переспросила Батшеба ласковым голосом. – Говори громче, я тебя не обижу.

      – Мэтью Мун, мэм, – исправил хозяйку Генери Фрэй, который подобрался уже к самому ее стулу и навис над спинкою.

      – Мэтью Мун, – повторила Батшеба, устремляя ясный взор в книгу. – Тебе полагается десять и два пенса с полпенсовиком, верно?

      – Да, миссис, – произнес Мэтью так, словно ветер поворошил мертвые листы.

      – Возьми. И десять шиллингов в придачу. Теперь Эндрю Рэндл. Ты, я слышала, человек новый? Почему с прежней фермы ушел?

      – П-п-п-п-п-п-прош-ш-шу, м-м-м-м-мэм…

      – Заика он, – пояснил Генери Фрэй вполголоса. – Век ничего внятного сквайру не говорил, а однажды возьми да и брякни: «Я, мол, сам себе хозяин». И других безобразий наплел. За то его и прогнали. Бранится, мэм, не хуже нас с вами, а что надобно, того сказать не может.

      – Эндрю Рэндл, вот твои деньги. И не благодари, а то до послезавтра ждать придется. Темперанс[19] Миллер… Ах, и еще Собернесс [20]… Полагаю, обе женщины?

      – Да, мэм, это мы, – в унисон ответили два визгливых голоса.

      – Каков род ваших занятий?

      – Глядим за молотилкой, ворошим сено, шугаем кур и петухов, чтоб не клевали ваших семян, а еще картошку садим – раннюю и «Томпсонову чудесную».

      – Понятно, – ответила Батшеба и тихо спросила у Генери Фрэя: – Хорошие женщины?

      – Ох, мэм, и не спрашивайте! Сговорчивы донельзя! Блудницы, каких свет не видывал! – прорычал старик себе под нос.

      – Сядь.

      – Кто, мэм?

      – Сядь.

      Увидев, что Батшеба отрывисто отдала какое-то приказание, а Генери отполз в угол, Джозеф Пурграсс вздрогнул. Губы его мгновенно пересохли от предчувствия чего-то ужасного.

      – Теперь Лейбен Толл. Остаешься ли ты у меня работать?

      – У вас, мэм, иль у любого другого, кто хорошо заплатит, – ответствовал молодожен.

      – Верно! Ведь должен человек на что-то жить! – донесся из дальнего конца залы голос женщины, которая только что вошла, стуча деревянными башмаками.

      – Кто она? – спросила Батшеба.

      – Его законная жена! – произнес голос, сделавшись еще громче и внушительней.

      Сьюзен Толл называлась двадцатипятилетнею, однако по виду ей было тридцать, по слухам – тридцать пять, а в действительности – все

19

Temperance (англ.) – умеренность (в т. ч. в употреблении спиртных напитков).

20

Soberness (англ.) – трезвость.