Книга Балтиморов. Жоэль Диккер

ему надо? Прием.

      – Тебя искал. Прием.

      – И что ты ему сказал? Прием.

      – Что ты в Юте. Прием.

      – Здорово придумал. Спасибо. Прием.

      – Не за что, приятель.

      Следующие три дня Вуди прятался в пристройке. Наутро четвертого он на рассвете вышел и спрятался на улице, чтобы дождаться Гиллеля и проводить его в школу.

      – Ты с ума сошел, – сказал Гиллель. – Если тебя кто-нибудь увидит, тебе крышка.

      – Мне там душно. Хотел ноги размять. И потом, боюсь, если Хряк не увидит меня в школе, он опять за тебя примется.

      Вуди проводил Гиллеля до школьного двора и, как обычно, смешался с толпой учеников. Но в то утро директор Хеннингс приметил незнакомого мальчика и сразу понял, что тот не из его школы. Вспомнил особые приметы, перечисленные в объявлении о розыске, и вызвал полицию. Через минуту к школе подъехал патруль. Вуди сразу его заметил и хотел удрать, но наткнулся на Хеннингса.

      – Простите, молодой человек, вы кто такой? – строго спросил Хеннингс, крепко взяв его за плечо.

      – Беги, Вуди! – закричал Гиллель. – Спасайся!

      Вуди вырвался из рук Хеннингса и кинулся бежать со всех ног, но подоспевшие полицейские задержали его. Гиллель бросился к ним, крича:

      – Не трогайте! Не трогайте его! Вы не имеете права!

      Он хотел растолкать полицейских, но Хеннингс не пустил его. Гиллель разрыдался.

      – Оставьте его! – заорал он вслед полицейским, уводившим Вуди. – Он ничего не сделал! Он ничего не сделал!

      Оторопевшие школьники во внутреннем дворе смотрели, как Вуди сажают в полицейскую машину, пока Хеннингс и учителя не приказали им разойтись по классам.

      Гиллель все утро проплакал в медицинском кабинете. Во время перерыва на ланч к нему зашел Хеннингс:

      – Ну-ну, мой мальчик, пора вернуться в класс.

      – Зачем вы это сделали?

      – Директор интерната предупредил меня, что, возможно, Вуди появится здесь. Твой друг совершил побег, ты понимаешь, что это значит? Это очень серьезно.

      После перерыва Гиллель с тяжелым сердцем пошел на уроки. Хряк с нетерпением поджидал его.

      – Час мести пробил, Креветка, – изрек он. – Твоего дружка Вуди тут больше нет, и после уроков я тобой займусь. Тебя ждет чудесное собачье дерьмо. Ты уже пробовал собачье дерьмо? Нет? Это будет твой десерт. До последней крошки съешь, ням-ням!

      Едва прозвенел звонок с последнего урока, как Гиллель пулей вылетел из класса; за ним несся Хряк с криком: “Ловите Креветку! Ловите его, устроим ему праздник!” Гиллель промчался по коридорам, но потом не выскочил в дверь со стороны баскетбольной площадки, а, пользуясь своим маленьким ростом, прошмыгнул через поток спускавшихся вниз учеников, взлетел по лестнице на второй этаж, по пустым коридорам добежал до каморки привратника и затаился там, стараясь не дышать. Кровь стучала в висках, сердце бухало прямо в уши. Когда он отважился выйти, уже стемнело. Он на цыпочках крался по школе в поисках выхода и вскоре узнал коридор, ведущий в редакцию газеты. Проходя мимо, он заметил, что дверь приоткрыта, и услышал какие-то странные звуки; застыл на месте и прислушался. Он узнал голос