Иней. Анна Инк

мне в глубине души очень хотелось примерить что-нибудь из её вещей и на некоторое время представить, что я – она.

      – Мечтать не вредно, – вздыхаю я. – И всё же надо было брать что-нибудь покороче, и дешевле бы вышло, и… не знаю, это не вульгарно, что они так лежат на плечах?

      Я подхожу к зеркалу и трогаю серёжки, сталкиваю их с плеч. Смотрю в Никитины глаза через отражение.

      – Тебе надо просто держать голову прямо, зачем ты всё время опускаешь её? – он кончиком пальца подталкивает мой подбородок вверх. Так и вправду гораздо лучше. – Ты же такая красавица…

      Он обнимает меня, прижимает к себе, как ребёнок заветного котёнка, поворачивает к себе лицом, целует мои губы.

      – Помада, – сопротивляюсь я, – всё сотрёшь.

      Я снова смотрюсь в зеркало.

      – Зачем тебе помада? У тебя и так всё замечательно.

      Когда он хвалит меня, я каждый раз чувствую, как к горлу подступает тошнота. Как будто он слепой, и только на данном мною описании представляет меня себе.

      Ещё Никита любит, когда всё естественно. Я ему нравлюсь и с утра непричёсанной, и с узкими глазами без туши и теней. Он обожает мой румянец. А я кажусь себе такой отталкивающей. Я вижу только спутанные волосы, свинячьи глазки и неровный цвет лица. Он с восхищением говорит о шелках на моём теле, а я представляю, как неуклюже будут путаться мои короткие толстые ноги в длинной юбке, а на спине, под лопатками, будут торчать складки. Он всё время говорит, что я красивая, а я ну никак не могу понять – что с ним не так? Это такая паранойя, что ли, которая бывает у человека с изъянами от рождения – кажется странным, что нормальный мужчина чувствует ко мне что-то такое: не жалость, не отвращение, а… А вдруг он извращенец? Вдруг моё обрубленное чувство собственного достоинства – его фетиш? Вдруг эта моя уродливая культя вызывает в нём нездоровое влечение, и когда он собирался в первый раз лечь со мной в постель, он просто хотел сравнить, а чем такая, как я, отличается от нормальных женщин; хотел узнать, на что такая как я готова пойти, чтобы удержать его.

      Мы спускаемся и выходим на улицу. Я рада, что сегодня холодно, и я могу надеть зимнее пальто. Свою куртку придётся выбросить. Её можно починить, но я не хочу, чтобы она напоминала мне о вчерашнем. К тому же сегодня я бы и так её не надела. Сейчас мы собираемся на встречу с людьми, у которых денег в разы больше, чем у нас с Никитой. И если бы они увидели меня в старенькой курточке, где на месте протёртых лаковых швов кое-где выбивается синтепон, я умерла бы со стыда.

      Пока мы идём к машине, Никита поглядывает на прохожих, которые одеты гораздо легче, чем я.

      – Мы так и не купили тебе новую куртку, – говорит он серьёзно.

      – Ничего страшного. Сезон уже заканчивается, и можно носить пальто.

      – Мне очень стыдно перед тобой.

      – Ты с ума сошёл?

      – Я не могу достойно тебя обеспечить.

      – Никита…

      – Тебе