Станция назначения – Харьков. Юрий Михайлович Кларов

же Тобольске.

      Тобольск, Тобольск и еще раз Тобольск. Тут было над чем поразмыслить.

      Сведения, собранные Бориным об Эгерт, отличались поразительной несообразностью. Любовница командира отряда «Смерть мировому капиталу!» анархистского боевика Галицкого вдруг оказалась приятельницей схимника Афанасия, своим человеком в доме генерала Мессмера и хорошей знакомой отъявленного монархиста, члена совета «Алмазного фонда» Уварова.

      Какие же еще нас ожидают сюрпризы?

      – Послушайте, Петр Петрович, – сказал я, – а горничная не сообщила вам о многолетней дружбе, которая связывала покойного генерала Мессмера с Кустарем?

      – Нет, – сказал Борин. Он никогда не мог сразу понять, когда я говорю всерьез, а когда шучу.

      – Вот видите, самое главное она от вас утаила.

      – Вы сомневаетесь в ее правдивости?

      – Нет, Петр Петрович, не сомневаюсь. Все, что она вам рассказала, настолько абсурдно, что, скорей всего, является чистейшей правдой. Да и зачем горничной все это придумывать? Конечно же правда. Но уж больно неожиданная. Поэтому хочу вас на будущее предупредить, что теперь вы меня ничем не удивите. Я уже заранее допускаю, что Елена Эгерт вовсе не Елена Эгерт, а переодетая английская королева, покойный генерал Мессмер – тайный агент Махно, Муратов – свояк Распутина…

      – Ну, а тот человек, который воспользовался вашим именем, чтобы присвоить ценности «Фонда»? – включился в предложенную игру Борин.

      – Не догадываетесь?

      – Нет.

      – Деникин.

      – Кто, кто?

      – Антон Иванович Деникин, предшественник барона Врангеля.

      Борин улыбнулся, и клинышек его бородки весело подпрыгнул.

      – Помилуйте, Леонид Борисович, как генерал Деникин в Москве мог оказаться?

      – Точно так же, как любовница командира отряда «Смерть мировому капиталу!» в доме генерала Мессмера, – объяснил я. – А впрочем, не буду отбивать у вас хлеб – выясните.

      – Через ту же горничную?

      – А почему бы и нет? Девица, говорите, наблюдательная. И слушать умеет, и в замочную скважину заглядывать. Совсем не исключено, что Антон Иванович к старику на огонек забрел в жилетку поплакаться. Но какими сведениями она вас еще снабдила?

      Борин развел руками:

      – Разве мало?

      – Да нет, с избытком. Но вы меня избаловали. А что дал опрос соседей Эгерт? «Английская королева» не появлялась больше в своем временном пристанище?

      – Нет, к сожалению. Но ее сестра, или женщина, выдававшая себя за таковую, – на всякий случай оговорился Борин, – туда приходила. Дважды.

      – Когда?

      – Весной или летом восемнадцатого. Она интересовалась письмами на имя Елены.

      – А такие письма были?

      – Ни одного. Ни тогда, ни после.

      – О чем она разговаривала с соседями?

      – Только о корреспонденции. Якобы Елена просила перед отъездом справиться о письмах