Станция назначения – Харьков. Юрий Михайлович Кларов

меня обрадовало. Если бы он стал Гегелем, то человечество, возможно, и выиграло, но бригада «Мобиль» наверняка бы проиграла. О Ваганьковском же вообще думать не хотелось.

      – Тогда давайте попытаемся что-нибудь выкроить из вашего «авось», – предложил я. – Эгерт надо найти во что бы то ни стало. Туго нам без нее придется.

      День выдался тяжелым и сумбурным. Освободиться мне удалось лишь к десяти вечера. Когда я приехал во 2-й Дом Советов, Липовецкий уже спал. На столе лежала записка: «Если можешь, не храпи. Мне завтра рано вставать. Зигмунд».

      Забираясь в постель, я считал, что с сюрпризами покончено. Но ошибся: меня ожидал еще один…

      Ни канализация, ни водопровод в нашем номере не работали. Электричество напоминало о себе временами. Зато телефон никаких нареканий не вызывал. Его пронзительный звон можно было услышать даже в коридоре.

      В ту ночь он зазвонил около часа…

      Зигмунд был интеллигентом уже в третьем поколении, поэтому он вскочил с постели первым.

      – Тебя, – сказал он, и по его лицу нетрудно было догадаться, что он в эту минуту думает обо мне, Центророзыске и бригаде «Мобиль»…

      – Косачевский у аппарата, – машинально сказал я, не в силах выкарабкаться из зыбкой трясины сонной одури.

      Звонил дежуривший по Центророзыску Сухов.

      – Л-леонид Борисович? – Павел после полученной на фронте контузии слегка заикался. – Извините, что беспокою. Но у нас тут ч-чрезвычайное происшествие…

      – Что случилось?

      – П-приказчик Филимонов принес табакерку работы П-позье.

      Спросонья я никак не мог понять, что произошло и что он от меня хочет.

      – Какая табакерка? Какой Позье?

      – П-позье – брильянтщик императрицы Елизаветы, – терпеливо объяснил Павел. – Эта т-табакерка числится в описи драгоценностей «Алмазного фонда».

      Теперь что-то стало до меня доходить.

      – Каким образом табакерка оказалась у Филимонова?

      – Ему ее отдал в п-починку Глазуков. Там к-крапаны надо исправить, к-камни выпадают. Вы меня с-слышите?

      Я его слышал. Хорошо слышал.

      Как табакерка Елизаветы, которая под седьмым номером числилась в описи драгоценностей «Фонда», попала к члену Союза хоругвеносцев? Неужто ее принес Кустарь? Но ведь за домом Глазукова установлено круглосуточное наблюдение.

      – Где Борин?

      – С-скоро приедет.

      – Кто определил, что это табакерка Елизаветы? Вы сами?

      – Н-никак нет.

      – А кто?

      – Ювелир Г-гейштор.

      – Он сейчас у вас?

      – Т-так точно. п – позвать его к телефону?

      – Не надо. Пришлите за мной автомобиль.

      Трубка облегченно вздохнула.

      – Уже в-выслал, Леонид Борисович. Д-десять минут назад.

      Сна как не бывало. Я положил трубку на рычаг, зажег свечу и стал одеваться.

      Зигмунд натянул одеяло на голову и демонстративно повернулся на бок.

      – Спишь?

      Он промолчал. Весь его вид говорил о том, что ему плевать на меня, на Елизавету