Осенний карнавал смерти – 2. Валерий Роньшин

страстными поцелуями Сладкосолевское лицо. – Прошу… у-мо-ля-ю… одну ночь…

      И, не дав Егору опомниться, подхватил его на руки и понёс к дверям… Довольно долго тащил он Сладкосолева узким и длинным коридором, затем надавил на выступ в стене, стена отъехала, и они очутились в опочивальне.

      Господин Шульц из хрустального графинчика в хрустальную же рюмочку винца налил.

      – Отведайте, Лизанька. – протягивает рюмашку Егору. – Ваше любимое. Бургундское.

      Сладкосолев отведал. Честно сказать, так себе. Слабенькое. То ли дело первачок.

      А господин Шульц мягко, но настойчиво уже тянет Егора к кровати.

      – Лизунчик, – страстно шепчет, – вы обещали именно сегодня. В годовщину вашей смерти.

      Понял тут Егор, что ежели он и далее будет хранить своё инкогнито, то господин Шульц его, пожалуй, и… Сладкосолева аж в жар бросило. Этого ещё не хватало, думает, не ровён час и рожать придётся.

      – Вы же обещали, Луиза, – прямо-таки сгорает от похоти господин Шульц, – обещали…

      – Ничего я вам, господин Шульц, не обещал, – холодно промолвил Егор. – Не выдумывайте.

      Господин Шульц резко голову откинул, словно его в лоб звезданули.

      – Егор?! – вскричал. – Ты что ль?!

      – Я, – отвечает Сладкосолев.

      Тут господин Шульц как примется хохотать. Хохочет и хохочет… На кровать от смеха повалился, слёзы из глаз ручьями бегут.

      – Ой, не могу! – ухахатывается.

      – Вам-то смешочки… – Егор тяжко вздыхает. – А мне каково? Даже по нужде теперь по-нормальному не сходить.

      Отсмеялся наконец господин Шульц и сигару закурил.

      – Не переживайте, Егор, – попыхивает. – Знаете, что гласит восточная мудрость: «Женщина, не печалься, что ты женщина, ибо в следующей жизни станешь мужчиной. Мужчина, не радуйся, что ты мужчина, ибо в следующей жизни станешь женщиной».

      – Чё-то я вас не понимаю, – пожимает девичьими плечами Сладкосолев.

      – А я сейчас объясню, – говорит господин Шульц и объясняет: – Многие люди помнят свои прошлые жизни. Вы же, как это ни странно, помните свою будущую жизнь. Короче, французская балерина Луиза Дюваль в следующей жизни станет русским трактористом Егором Сладкосолевым. Уяснила, Лизавета?.. – игриво ущипнул господин Шульц Егора за щёчку.

      Ни-чё Егор не уяснил.

      – А как же – вы? – спрашивает. – Вы вон как были мужиком, так мужиком и остались.

      – Я – это совсем другое дело, – отвечает господин Шульц. – Я, если хотите знать, вообще не человек.

      – А кто же вы? – недоумевает Сладкосолев. – Скунс что ли?

      – И не скунс… – Господин Шульц помолчал немного и прибавил значительно: – Помните чёрного кота с подпалинами из своего сна?

      Егор насторожился.

      – Ну?

      – Баранки гну… Вот и подумайте на досуге своей… – господин Шульц по Егорову лбу пальцем указательным постучал, – жопой.

      Сладкосолев принюхался и прислушался.

      – Горелым