Десять. Максим Валерьевич Федосов

головой, обвёл глазами палатку, затем стол и сидящих за ним.

      – Говорил, я вам, уроды, – оглянувшись на своих друзей, сказал он. – Эти фестивальщики все тронутые. Водки не пьют, девок нет. – Он обернулся к друзьям. – Ё-мое, да это не фестиваль, а гадюшник какой-то. И чего, вам за чаем… самим-то не скучно? – говорил он, обращаясь к сидящим за столом.

      – Не скучно, – спокойно ответил Николай. – Когда хорошая компания соберётся, никогда не скучно. И без водки можно посидеть.

      – А чо без водки-то сидеть? О чём базарить-то?

      – Можно говорить о рыбалке, кто поймал самая большой рыба, – вставил свой голос Атыр. – Можно об охоте…

      – О жизни можно поговорить. Об истории. О Боге, – пытался ввести беседу в культурное русло Николай.

      – О, слышь, Михась! Они ночью в темной палатке при свечке о Боге говорят! – потирая руки, тонким голосом взвизгнул второй ночной гость, больше похожий на баскетболиста. Он был высокого роста, на полголовы выше Михася, щуплое, чуть хилое тело, тонкие руки и кучерявые волосы. – Пионерский лагерь какой-то!

      – Погодь, Серый. Погодь. Интересно, а чего вы о Боге знаете, чтобы сидеть тут, «перетирать»?

      – Мы тут не «перетираем», а… разговариваем. Можем с вами поговорить, – жестом пригласил за стол непрошенных гостей Николай.

      – А чего говорить-то? Чего нового вы мне о Боге расскажете? О заповедях что ли? Я их знаю. Не убий, не воруй, это.. не… это – он щелкнул пальцами, – ну, я помню. А ещё что? Что Бог есть, мне ещё бабка говорила, когда я под стол ходил. Только моя бабка по-настоящему верующая была, посты соблюдала, молитвы знала, заповеди. А вы? Вы просто языками почесать хотите? О Боге они говорят… Развелось в последнее время… Все верующими стали… Вы сами-то верующие?

      – Верующие, – спокойно отозвался Николай.

      – И ты что ли? – Михась кивком головы показал на Рустама.

      – Ты мне тут не тыкай, – Рустам привстал из-за стола.

      – Ты чо, тоже… этот…, православный что ли?

      – Нет, я мусульманин. Могу и в морду дать, не глядя что вас тут трое.

      – Михась, я не ослышался, он нас «мордами» назвал? Придётся драться… – тонким голосом «запел» за спиной у Михася второй гость, которого тот называл «Серый».

      – Погоди, говорю, Серый. Этот идейный. Мусульман трогать нельзя, потом деревню спалят ещё. Я только одного не понял, а как вы тут все такие разные о Боге собрались говорить? Этот мусульманин, этот православный, а этот, – он показал на Атыра, – вообще чукча какой-то.

      – Я не чучка, я якут! – громко взвизгнул Атыр.

      – Слышь, Серый, он якут! Из тайги вышел, – гости прыснули от смеха.

      Михась подошел ближе к столу и заглянул в стакан.

      – Я не понял… и вправду чай. Та-а-ак. Ну и чего вы тут о своем Боге говорили, интересно послушать? – он ладонью показал, что готов сам присесть за стол, чтобы продолжить разговор.

      – Михась, чего ты? Пойдем. Может в другой палатке водка есть, пойдём, – заскулил Серый.

      – Сказал, подожди. И водка твоя подождёт. – Михась присел за свободный