Десять. Максим Валерьевич Федосов

здника эмоции артистов и музыкантов, случайных и неслучайных зрителей достигают своего высшего напряжения, прожекторы раскаляются до предела, перегреваются усилители и световые пушки…

      И вот, наконец, они – последние аккорды, финальные слова, взрыв эмоций, выброс адреналина, световая иллюминация, визги зрителей и слёзы артистов…

      Международный фестиваль этнической музыки «Поколение», проходящий под открытым небом где-то недалеко от города К., заканчивался именно так: оглушающие аккорды заполнили собою огромные аудиосистемы, огненные фонтаны брызнули зарядами праздничного салюта, артисты на сцене, дружно обнявшись, затянули припев последней песни, зрители завыли от переполнявшего их «культурного» восторга, – именно в этот момент раздался оглушительный протяжный звук, что-то вроде «уу-уу-ух».

      Звук этот был похож на последний вздох огромного животного. И в это самое время на сцене погас свет.

      Погасли все прожектора, фонари, угасли фейерверки…

      Огромное поле летнего музыкального фестиваля погрузилось во тьму.

      Буквально на секунду все замерли.

      Кто-то еще пытался осмыслить этот «финальный аккорд фестиваля», но большинство зрителей быстро поняли, что случилось что-то непредсказуемое.

      Этим «непредсказуемым» был Василий, местный деревенский электрик, который ещё в начале установки светового и звукового оборудования предупреждал, что кабель может «не выдержать».

      Кабель… не выдержал.

      Было ощущение, что яркий грохочущий фестиваль поставил таким образом жирную точку в своей программе.

      Однако дальнейшие события смазали эту точку, превратив её в длинное и острое, как лезвие ножа, тире.

      На бывшем колхозном стадионе, оборудованном под «партер фестиваля», который с трудом вмещал несколько тысяч ещё минуту назад разгоряченных и довольных зрителей, началось смешение, шевеление, давление друг на друга и другое неосознанное движение толпы. Организаторы со сцены что-то громко выкрикивали о порядке и спокойствии, – но зрители уже зажгли фонарики и зажигалки, освещая себе путь в сторону шоссе.

      Возглавляли шествие те, кто знал, в какой стороне находится шоссе, за ними двигались те, кто помнил примерно, где находится пресловутое шоссе, а остальные, повинуясь инстинкту толпы, двигались за теми, кто вообще куда-то шёл. Со стороны это движение больше напоминало мелькание рассыпанных по ночному небу звезд млечного пути. Зажигалки включались и гасли, и всё шествие с шумными выкриками обсуждало яркое окончание мероприятия. По их эмоциям было ясно, что мероприятие всё-таки удалось.

      В это время за сценой, в узком полутёмном пространстве, происходило хаотичное движение, подогреваемое выяснением отношений, тем более что электрика Василия так никто найти и не смог. Артисты, ещё не сбросив с себя сценических костюмов, сбивали друг друга с ног, разыскивая хоть кого-то, кто понимал бы, где начинается кабель и где он подключается к распределительному щитку – всем казалось, что достаточно что-то включить, или замкнуть, или, по крайней мере, запаять, чтобы свет включился и артисты смогли бы в наступающей темноте найти свои палатки, вещи и машины, припаркованные в разных местах за кулисами артистической зоны.

      Со стороны эта постконцертная суета выглядела довольно смешно, всё это дополнялось руганью и каким-то нервным смехом, – складывалось ощущение, что остановить эту ситуацию сегодня уже никто не сможет – света не будет. Наступающая холодная и сырая ночь уже не обещала больше весёлых и праздничных эмоций, нужно было быстрее устраиваться в палатки, заранее подготовленные ещё с прошлого, подготовительного дня.

      Рустам приехал на фестиваль из Казани неделю назад. Сегодня он «зажигал» со своим коллективом в самом начале мероприятия и к его «ослепительному» концу успел переодеться и согреть чай на небольшой газовой плитке рядом с палаткой.

      Приехав на фестиваль, как обычно, за пару дней до его начала, он уже успел наладить «бытовые условия» – поставил палатку, навозил дров из ближайшей деревни для костра и мангала, обустроил беседку, соорудил удобные лежанки и столики, а главное – успел несколько раз отрепетировать своё выступление. Этот фестиваль был для Рустама не первый, – он объездил со своим коллективом уже несколько городов и стран, но «Поколение» был для него особенным – сюда он приезжал раньше на несколько дней и оставался ещё некоторое время после концертов, – ему нравилась неформальная полевая обстановка, жизнь в палатках, вечерние посиделки у костра, – всё это напоминало ему о весёлых студенческих годах.

      В соседней палатке аккуратно складывал костюм оленя музыкант из далекой Якутии. Его звали Атырдьях, но близкие и друзья звали его просто – Атыр.

      Атыр приехал на фестиваль из далекой Якутии несколько дней назад и уже успел побывать на экскурсии в ближайшем колхозе, где его научили пить местный самогон, от которого наутро болела голова, глушить динамитом рыбу в местном озере и даже рассказали о смысле некоторых новых слов. Так, в лексиконе Атыра добавились слова «айфон», «фейсбук» и «твиттер», смысл которых не вполне был ему понятен.

      Уложив