Десять. Максим Валерьевич Федосов

новый взрыв смеха поднял сноп искр от костра. Складывалось ощущение, что невысокое и мятущееся пламя костра каким-то образом принимает участие во всеобщем веселье.

      – Чего вы ржёте? Вот пристали к парню, – вступился подошедший другой участник фестиваля. – Всё-таки у парня есть мечта заниматься музыкой, разве это смешно?

      Хохоток у костра медленно растаял и неторопливо перешёл в тихие разговоры и воспоминания, а Атыр уже отходил с кружкой горячего чая в сторону.

      – Ты не обижайся, это они не со зла, – новый знакомый похлопал Атыра по плечу, – ты кстати, хорошо танцуешь, лучше даже, чем играешь на варгане. Это же ты был в костюме оленя?

      – А ты видел, да? – обрадовался Атыр.

      – Ну, конечно. «Оленей» тут не так много. Коля, – протянул руку Николай.

      Атыр внимательно посмотрел на его ладонь, и чуть замешкав, протянул в ответ свою.

      – Атырдьях. Можно Атыр.

      – Якутия?

      – Да, с Якутии. Но живу в Москве. У тёти.

      – Да я слышал. Наш, значит, московский якут, – улыбнулся Николай. – Пойдем, я тебя с нашими познакомлю. А то публика здесь какая-то не совсем гостеприимная, – Николай оглянул ещё раз поляну, словно пытаясь взглядом объяснить что-то важное, но потом махнул рукой и указал Атыру на соседнюю палатку, затерянную в темноте лесной опушки.

      На соседней поляне костёр уже почти потух и все собирались расходиться, чтобы завтра встать пораньше для сборов домой. Еще несколько участников фестиваля громко и оживленно обсуждали моменты выступления, а другие уже собирали мусор около туристического стола и вытирали посуду.

      – Мужики, это Атыр, настоящий якут из Москвы.

      – А, тот самый северный олень? – засмеялся Рустам, протягивая руку для знакомства. – Давай, проходи.

      – Андрей, – протянул ему руку ещё один музыкант.

      – Слушайте, а пойдем в палатке посидим, комары уже достали, – Николай пригласил всех в большую палатку, стоявшую неподалеку.

      Загасив костёр, Николай, Атыр и Андрей забрали туристические стулья и уже через десять минут допивали чай, сидя за большим складным столом внутри палатки.

      Зашел попрощаться Рустам, чтобы завтра не вставать рано утром. Он долго говорил о чём-то с Андреем, записывал что-то в записную книжку, потом присел за стол.

      Всем хотелось спать после насыщенного дня, но какое-то необъяснимое желание продолжать разговор останавливало и так хотелось посидеть ещё под этой старой керосиновой лампой, в палатке, которая могла вместить до десяти человек, за этим, не совсем устойчивым, но видавшем виды столом, на раскладных стульях… рядом с потрескивающей печкой…

      Это необыкновенно тёплое чувство вечерних «посиделок» у костра, которое переходит в посиделки в палатке, затем переходит в разговоры практически в полутёмной палатке, а потом – в тихий шёпот уже забравшихся в спальные мешки, или укутавшихся в одеяла… Парадокс: переполненному впечатлениями и уставшему человеку так трудно заставить себя уснуть, особенно и непременно при условии, что рядом