Пропасть глубиною в жизнь. Анатолий Косоговский

роста. Худенькая. Лицо выкрашено чуть ли не во все цвета радуги. Короткие волосы фиолетового цвета с зеленоватыми прядями. Тонкие, но жгуче черные, брови, словно смолой наведенные. Щеки отливают розоватым цветом, но как-то неестественно, не от румянца. Над глазами голубоватые полосы. Маленький изящный носик подернулся вверх. Губы в точь под цвет волос, а сами волосы немного спутались, по-видимому, решил Фрол, от долгого нахождения в машине.

      Вот и все что отметил про себя старик. А одета? Да что одета, что нет! Совсем не по сезону. Юбчонка еле-еле прикрывает попку, какая-то короткая курточка да блузочка под ней – вот и вся одежда. Не для ранней весны одежка, не для марта, это точно!

      – Ириша, ты пить что-то будешь? – крикнул дальнобойщик, все еще стоя у бара и обращаясь к девушке.

      Та резко повернулась.

      – Все, что горит, – хохотнула она, присаживаясь у соседнего с Фролом столика и закидывая ногу за ногу.

      – Понял, – в тон ей произнес водитель и снова повернулся к барменше.

      – Сережа, иди садись! – позвала его Ирина, поднося огонь зажигалки к сигарете. – Отсюда тоже можно заказ сделать.

      – Сесть, это мы всегда успеем, – ответил избитой фразой ее попутчик и, повернувшись к своей подруге, улыбнулся.

      – Ну, как знаешь, – глубоко затянувшись и артистично выпустив клуб сизого дыма, сказала Ирина и тут же добавила, обращаясь к Надежде:

      – Девушка, пепельницу м-о-о-ж-н-а-а!

      Последнее слово она произнесла, растянув его насколько хватило захваченного легкими воздуха и как-то особенно ярко выделив последний звук. Видимо, желала дать понять барменше, что отнюдь не обращается с просьбой, а дает установку на обязательное присутствие этого атрибута на столе.

      – Вообще-то, у нас не курят, – как-то неуверенно ответила та, но все же на секунду оторвалась от разговора с водителем, подошла к Ирине и поставила перед ней блюдечко.

      – Бла-го-да-рю, – выпустив изо рта порцию дыма, по слогам произнесла посетительница.

      Между тем, заказав обед, водитель Сережа вдруг выпрямился и громко ударил ладонью об ладонь.

      – Вот черт! Бумажник-то я в кабине забыл! – с досадой выкрикнул он и резко направился к двери, на ходу успокоив барменшу: – Я сейчас, девушка!

      Барменша молча кивнула и направилась к двери в соседнюю комнату, где находилась небольшая кухонька.

      Фрол все еще молча смотрел на Ирину, курившую, откинувшись на стуле. Совсем девчонка, лет семнадцати-восемнадцати. Все они одинаковые в таком возрасте – хотят выглядеть взрослее. А что курит – нехорошо. Ей же детей рожать. Да выкармливать. Да подымать. Да по жизни вести. Э-э-эх!

      За окном послышался звук мотора. Фрол повернул голову на звук. Из выхлопной трубы фургона вылетел сноп черного дыма, сам фургон дрогнул и начал медленно трогаться, выворачивая от кафе на дорогу.

      – Эй! – вскочив на ноги и глядя в окно, вдруг закричала Ирина. – Эй, стоять!

      Она бросила окурок в пепельницу не туша, мгновенно рванула к