Пропасть глубиною в жизнь. Анатолий Косоговский

которым привыкли за прошедшие более чем два десятилетия:

      – Закрепил Шапорда Фрол Устинович, Ленин, Сталин, Маршал Советского Союза!

      За годы многое поменялось и в самом селе: вырастали новые дома, односельчане играли свадьбы и рожали детей. К концу восьмидесятых пыльная сельская дорога, делившая Рудню на две части, преобразилась, примерила новую, асфальтную одежку и стала частью трассы то ли областного, а может и республиканского значения. Кто их там знает. Это не особенно волновало рудчан. Другое дело, что количество автомобилей, проезжавших селом, теперь увеличилось в несколько раз, чем не преминули воспользоваться предприимчивые селяне, ежедневно выносившие на обочину свежее молочко, сметанку, творог, фрукты, овощи. А еще через некоторое время вдоль трассы появились доморощенные кафешки, сразу же получившие в народе название «ганделыков», рядом с которыми задымили мангалы, манящие проезжавших ароматом шашлыков.

      А год назад не стало Настасьи. Ушла она тихо, так же, как и прожила свою жизнь, навсегда забрав с собой радость и заботу, благодаря которой Фрол жил все это время. Всего-то и осталось, что штопаная-перештопанная одежонка да их любимица и кормилица – буренка Бэра.

      Первое время старик, больше в память о жене, заботился о кормилице, как мог: и на луг пасти ее водил, и чистил, и доил. А вчера вдруг решил: хватит? Силы уже не те, только зря животное мучить: лучше все-таки в хорошие руки отдать. Она хорошая, ласковая. Не помнит Фрол, чтоб на свою любимицу прикрикнул или, не приведи Господь, ударил.

      С утра свел корову на другой конец села молодой паре, еще раньше, сразу после смерти Настасьи, интересовавшейся у Фрола, не продает ли Бэру. Те несказанно обрадовались. Никто и не думал торговаться, тем более что запросил старик очень даже приемлемую цену.

      Именно в свой излюбленный «ганделык» и направился старик, смяв в кармане купюры, вырученные от продажи коровы. И хозяин кафе Игорь, молодой парень из районного центра, большую часть дня здесь отсутствовавший, и его жена-барменша Надежда, по совместительству еще выполнявшая и работу официантки, знали: Фрол Устинович ничего заказывать не будет. Он просто тихонько сядет за столик в углу у окна и будет наблюдать за находящимися здесь людьми, как это происходило довольно часто. Наблюдать безмолвно, без всякой реакции на действия посетителей, изредка отвечая на приветствия входящих и совершенно не реагируя на насмешки и колкости подвыпивших односельчан.

      К тому же в дневное время свободные места, несмотря на то, что здесь стояло всего лишь пять столиков, как правило, были. Местные появлялись в забегаловке под вечер, а проезжащим всего-то и нужно было – перекусить и двигаться дальше.

      Фрол мог сидеть в кафе часами. В его больной голове роились самые разнообразные мысли, то выстраиваясь в одну четкую линию, то иногда до невозможности перепутываясь. С одним и тем же выражением лица он встречал глазами входящих и выходящих, изредка поглядывая за окно, где с грохотом в сторону города мчались