Бабочка на штанге. Владислав Крапивин

это же справедливо!

      – Ладно, – усмехнулась мама. Вышла и почти сразу вернулась с кошельком. – Вот тебе «справедливость». – Она выложила на стол две сотенные бумажки, потом четыре десятирублевки и наконец две блестящие пятирублевые монетки. – Как в бухгалтерии… Однако скажи, зачем тебе деньги?

      – Здрасте! Разве уже закрыли магазин «Книжный мир»?

      – Знаю я этот «книжный». Небось отыщешь там какие-нибудь новые «стреляльные» диски.

      – Мам, да когда я их искал! Это пройденный этап! От них зубы ноют… Лучше уж кино «Заоблачный остров»… А может, Лерке куплю яйцо с киндером… Ох, да отпусти уж ты ее, а то гудит, гудит…

      – Пусть еще погудит, полезно… А тебя сейчас буду кормить.

      – Корми, я все съем. Даже вермишель, похожую на червяков…

      – Весь в папу-сочинителя… – Мама смотрела на меня и почему-то не уходила.

      – Ой, чуть не забыл!.. – Я сгреб со стола деньги, открыл в шкафу ящик и вытащил из мешанины платков и носков прошлогодний треугольный галстук – косынку, сшитую из черной и синей половинок. Продернул под воротник, завязал. – Вот… Классно, да?

      – Теперь тебя точно выгонят с уроков.

      – Ну мы же договорились! Я глотну пива, а ты…

      – Сейчас кому-то отвесят третий в жизни подзатыльник.

      – Ну отвешивай… – вздохнул я. – Все равно я буду тебя крепко любить. Всю жизнь…

      Мама вдруг подошла сзади, взяла меня за уши, покачала туда-сюда мою голову.

      – Всю жизнь… Скоро вырастешь, уедешь в какие-нибудь дальние края и найдешь, кого любить крепче мамы…

      – Крепче никогда не буду. Пусть хоть кто найдется… – шепотом пообещал я. Кажется, чересчур серьезно. Вдруг даже в горле щекотнуло…

      Мама отпустила мои уши.

      – Повяжись полотенцем, а то закапаешь соусом свой наряд…

      Флейтист

      На улице я сразу окунулся в горячий день. В солнце, в запахи нагретого асфальта, бензина и клейких тополиных листиков. И понял, что ни капельки не стесняюсь своего легонького наряда. Похоже, что встречные поглядывали на меня с одобрением: вот, мол, какая летняя птаха. Я видел в магазинных стеклах, что «птаха» похожа на цаплю. Ну и пусть! Не на гусака ведь и не на пингвина!

      Рюкзачок был почти пуст – лишь с тетрадкой и учебником географии, почти невесомый. Хотелось прыгать.

      Лето было как подарок.

      Дежурные на школьном крыльце одинаково вытянули шеи:

      – Эй, ты куда такой?!

      – Сократитесь, – нагло сказал я. – Нам разрешили…

      Увернулся от протянутых лап и нырнул в знакомые запахи вестибюля: столовая, гардероб с пыльной «уличной» обувью, хлорка от швабры тети Кати… А потом – скачками по лестнице…

      Народ встретил меня со сдержанным одобрением:

      – Во, еще одна тощая незагорелость…

      – Мама Рита выпадет в осадок…

      – Молоток…

      – Всё, кранты. Завтра я тоже…

      Мы ждали начала урока у кабинета географии, в коридоре. Чибис подошел, глянул улыбчиво. Спросил тихо, но прямо:

      – Ты