Я ─ осёл, на котором Господин мой въехал в Иерусалим. Владимир Шеменев

«…ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидать тление». А кто вводит других в грех, тому не дают возможности раскаяться, дабы последователи его не спускались в преисподнюю, в то время как он сам унаследует будущий век, как сказано: «Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет бегать до могилы³⁹».

      – Как это? – машинально спросил коэн, сосредоточенно складывая цифры у себя в голове.

      – Совершившему доброе не дадут совершить злое. А совершившему злое не дадут раскаяться.

      – Благословен Господь! – коэн прикрыл глаза, не отрываясь от умственного счета.

      – Благословен Он! – застонали талмиды, изнемогая под тяжестью кувшинов.

      С этими словами все четверо вошли к нам во двор. Юноши поставили кувшины возле дома и побежали за угол.

      – Эй, хозяин, неси вино! – крикнул рябой, садясь за стол и приглашая левита присоединиться.

      Из дома выскочил человек и метнулся к винному погребу.

      – Ну и жара, – коэн приподнял головной убор и краем платка вытер струящийся по лбу пот.

      – И это только начало, – левит посмотрел на безоблачное небо и перевел взгляд на талмидов. – Мочиться у чужой стены можно не иначе как отступив на три ладони, если стена кирпичная, и на ладонь, если она каменная, если же она высечена в скале, то дозволено не отступать⁴⁰, – он любил сыпать цитатами из книг, особенно если это касалось поучения других.

      – Я отступил, – один из юнцов шагнул чуть назад, забрызгав себе ноги.

      – Стена каменная, – второй опустил край рубахи и подошел к столу.

      – Кирпичная, – левит не любил, когда с ним спорят.

      – Разве кирпич не камень, а дерево не растение? – это был племянник хозяйки – тот самый, что прошлый раз влетел на два динария. Не знаю, выплатил ли он долг или нет, но, похоже, наука не пошла ему впрок.

      – Ты смотри, какой умный, – левит покачал головой и повернулся к коэну. – Кто он и где ты нашел его, друг Суммас?

      – Это Иов, сын Иосифа плотника, чей дом у Рыбных ворот⁴¹. А его тетка – жена горшечника, в чьем дворе мы с тобой сидим, – коэн принял запотевший кувшин из рук хозяина и взмахом руки отослал того прочь. Прежде чем удалиться, хозяин сбегал на кухню, принес четыре кружки, поднос с сушеным инжиром и лепешками, после чего сложил руки на груди, поклонился и, пятясь задом, скрылся в доме. – Отец просил пристроить его в учение, вот я и взял его к себе. Счет знает, писать умеет, что еще надо?

      – Надо Тору⁴² почитать, завещанную Моисеем сынам Израиля.

      – Читаю, почитаю, посты соблюдаю, – Иов сел рядом с левитом и подвинул к нему свою кружку. От такой наглости левита перекосило, и он решил проучить мальчишку.

      – Твой отец – тот человек, который починил колесницу римского амара⁴³?

      – Да! – гадоль радостно кивнул, гордясь, что его отца все знают.

      – Тот, который достоин побития камнями за то, что услужил язычнику? – левит был в своем амплуа: твердый и неумолимый к