Прекрасные и проклятые. Френсис Скотт Фицджеральд

что освободился от полового влечения. Ни одна женщина не могла войти в монастырь, и ни один монах не имел права спуститься ниже второго этажа. Поэтому, когда он поднимался по винтовой лестнице, ведущей в его келью на самой вершине башни Воздержания, то ненадолго остановился у открытого окна, выходившего на дорогу в пятидесяти футах внизу. Он думал о том, как прекрасен мир, который он покидает: золотистый солнечный дождь, льющийся на поля, пена древесных крон в отдалении, тихие зеленые виноградники, свежесть и простор, раскинувшийся перед ним на много миль. Он облокотился на оконный переплет и смотрел на извилистую дорогу.

      Случилось так, что Тереза, шестнадцатилетняя крестьянка из соседней деревни, в тот момент проходила по дороге перед монастырем. Пятью минутами раньше кусочек ленты, поддерживавший чулок на ее прелестной левой ножке, совсем износился и лопнул. Будучи редкостной скромницей, девушка решила дождаться, пока она придет домой, прежде чем взяться за починку, но спущенный чулок так сильно мешал ей, что она больше не могла терпеть. Поэтому, проходя мимо башни Воздержания, она остановилась и изящно приподняла юбку, – к ее чести нужно заметить, что совсем чуть-чуть, – чтобы поправить подвязку.

      Новоиспеченный послушник, стоявший в башне старинного аббатства Св. Вольтера, высунулся из окна, как будто вытянутый огромной и неодолимой рукой. Он высовывался все дальше и дальше, пока один из камней вдруг не поддался под его весом, оторвался от кладки с тихим шорохом, и – сначала головой вперед, потом ногами вниз, и наконец, мощным и впечатляющим кувырком – шевалье О’Киф устремился навстречу грешной земле и вечному проклятию.

      Этот случай так сильно расстроил Терезу, что она бежала всю дорогу до дома и следующие десять лет по одному часу в день возносила тайную молитву за душу монаха, чья шея и чьи обеты были одновременно переломаны в то злополучное воскресенье.

      А шевалье О’Кифа, которого заподозрили в самоубийстве, похоронили не в освященной земле, но закопали на ближайшем поле, где он, без сомнения, еще много лет улучшал качество почвы. Такова была безвременная кончина очень храброго и галантного джентльмена. Ну, Джеральдина, что ты думаешь по этому поводу?

      Но Джеральдина, давно утратившая нить повествования, лишь шаловливо улыбалась, грозила ему указательным пальцем и повторяла свое универсальное объяснение.

      – Ненормальный! – говорила она. – Ты ненорма-альный!

      Она думала о том, что его худощавое лицо довольно доброе, а его глаза довольно нежные. Энтони нравился ей, поскольку он был высокомерен без самодовольства, а еще потому, что, в отличие от мужчин в театре, он совершенно не любил привлекать к себе внимание. Что за странная, бессмысленная история! Но ей понравилась та часть, где говорилось о спущенном чулке!

      После пятого коктейля он поцеловал ее, и они провели еще час между смехом, озорными ласками и наполовину сдерживаемыми вспышками страсти. В половине пятого она объявила о предстоящей встрече и удалилась в ванную,