Стихотворения. Поэмы. Арсений Тарковский

ногу взялся,

      Дернул

               и разорвался

      В отношении: два к одному.

      И над карликом дети смеются,

      И не жалко его никому,

      Так смеются, что плечи трясутся,

      Над его сумасшедшей тоской

      И над тем, что на две половинки —

      Каждой по рукаву и штанинке —

      Сам свое подземельное тельце

      Разорвал он своею рукой.

      Непрактичный и злобный какой!

1957

      «Я надену кольцо из железа…»*

      Я надену кольцо из железа,

      Подтяну поясок и пойду на восток.

      Бей, таежник, меня из обреза,

      Жахни в сердце, браток, положи под кусток.

      Схорони меня, друг, под осиной

      И лицо мне прикрой придорожной парчой.

      Чтобы пахло мне душной овчиной,

      Восковою свечой и медвежьей мочой.

      Сам себя потерял я в России,

      Вживе, как по суду, мимо дома бреду.

      В муравьиное царство Кощея

      Принесу, как приду, костяную дуду.

      То ли в песне достоинство наше,

      То ли в братстве с землей, то ли в смерти самой.

      Кривды-матушки голос монаший

      Зазвучит за спиной и пройдет стороной.

1957

      Анжело Секки*

      – Прости, мой дорогой мерцовский экваториал!

Слова Секки

      Здесь, в Риме, после долгого изгнанья,

      Седой, полуслепой, полуживой,

      Один среди небесного сиянья,

      Стоит он с непокрытой головой.

      Дыханье Рима – как сухие травы.

      Привет тебе, последняя ступень!

      Судьба лукава, и цари не правы,

      А все-таки настал и этот день.

      От мерцовского экваториала

      Он старых рук не властен оторвать;

      Урания не станет, как бывало,

      В пустынной этой башне пировать.

      Глотая горький воздух, гладит Секки

      Давным-давно не чищенную медь.

      – Прекрасный друг, расстанемся навеки,

      Дай мне теперь спокойно умереть.

      Он сходит по ступеням обветшалым

      К небытию, во прах, на Страшный суд,

      И ласточки над экваториалом,

      Как вестницы забвения, снуют.

      Еще ребенком я оплакал эту

      Высокую, мне родственную тень,

      Чтоб, вслед за ней пройдя по белу свету,

      Благословить последнюю ступень.

1957

      Пауль Клее*

      Жил да был художник Пауль Клее

      Где-то за горами, над лугами.

      Он сидел себе один в аллее

      С разноцветными карандашами,

      Рисовал квадраты и крючочки,

      Африку, ребенка на перроне,

      Дьяволенка в голубой сорочке,

      Звезды и зверей на небосклоне.

      Не хотел он, чтоб его рисунки

      Были честным паспортом природы,

      Где послушно строятся по струнке

      Люди, кони, города и воды.

      Он хотел, чтоб линии и пятна,

      Как кузнечики в июльском звоне,

      Говорили слитно