Стихотворения. Поэмы. Арсений Тарковский

сыновьего – негасимый свет.

      Нет тебя прекрасней и желанней нет.

      Разве даром уголь твоего глагола

      Рдяным жаром вспыхнул под пятой монгола?

      Разве горький Игорь, смертью смерть поправ,

      Твой не красил кровью бебряный рукав?

      Разве киноварный плащ с плеча Рублева

      На ветру широком не полощет снова?

      Как душе – дыханье, руке – рукоять.

      Хоть бы в пропасть кинуться – тебя отстоять.

1941, 1944

      Памяти Марины Цветаевой*

      I. «Где твоя волна гремучая…»

      Где твоя волна гремучая,

      Душный, черный, морской прибой, —

      Ты, крылатая, звезда падучая,

      Что ты сделала с собой?

      Как светилась ты, милостивица,

      Все раздаривая на пути.

      Встать бы, крикнуть бы, воспротивиться,

      Подхватить бы да унести —

      Не удержишь – и поздно каяться:

      Задыхаясь, идешь ко дну.

      – Так жемчужина опускается

      В заповедную глубину.

Сентябрь 1941

      II. «Я слышу, я не сплю, зовешь меня, Марина…»

      Я слышу, я не сплю, зовешь меня, Марина,

      Поешь, Марина, мне, крылом грозишь, Марина,

      Как трубы ангелов над городом поют,

      И только горечью своей неисцелимой

      Наш хлеб отравленный возьмешь на Страшный суд,

      Как брали прах родной у стен Иерусалима

      Изгнанники, когда псалмы слагал Давид

      И враг шатры свои раскинул на Сионе.

      А у меня в ушах твой смертный зов стоит,

      За черным облаком твое крыло горит

      Огнем пророческим на диком небосклоне.

1946

      III. «Друзья, правдолюбцы, хозяева…»

      Друзья, правдолюбцы, хозяева

      Продутых смертями времен,

      Что вам прочитала Цветаева,

      Придя со своих похорон?

      Присыпаны глиною волосы,

      И глины желтее рука,

      И стало так тихо, что голоса

      Не слышал я издалека.

      Быть может, его назначение

      Лишь в том, чтобы, встав на носки,

      Без роздыха взять ударение

      На горке нечетной строки.

      Какие над Камой последние

      Слова ей на память пришли

      В ту горькую, все еще летнюю,

      Горючую пору земли,

      Солдат на войну провожающей

      И вдо́вой, как ро́дная мать,

      Земли, у которой была еще

      Повадка чужих не ласкать?

      Всем клином, всей вашей державою

      Вы там, за последней чертой —

      Со всей вашей правдой неправою

      И праведной неправотой.

1962

      IV. Стирка белья

      Марина стирает белье.

      В гордыне шипучую пену

      Рабочие руки ее

      Швыряют на голую стену.

      Белье выжимает. Окно —

      На улицу настежь, и платье

      Развешивает.

      Все равно,

      Пусть видят и это распятье.

      Гудит самолет за окном,

      По тазу расходится пена,

      Впервой