Стихотворения. Поэмы. Арсений Тарковский

проклятая, отдай Марину!

28 ноября 1941

      «Когда возвратимся домой после этой неслыханной…»*

      Когда возвратимся домой после этой неслыханной

                                                               бойни,

      Мы будем раздавлены странным внезапным покоем,

      Придется сидеть и гадать – отчего мы не стали

                                                                спокойней?

      Куда уж там петь или плакать по мертвым героям.

      А наши красавицы жены привыкли

                                               к военным изменам,

      Но будут нам любы от слез чуть припухшие веки,

      И если увижу прическу, дыша свежескошенным сеном,

      Услышу неверную клятву: навеки, навеки!.. —

      Нет, места себе никогда и нигде не найду во вселенной.

      Я видел такое, что мне уже больше не надо

      Ни вашего мирного дела (а может быть, смерти

                                                      мгновенной?),

      Ни вашего дома, ни вашего райского сада…

1942

      Белый день*

      Камень лежит у жасмина.

      Под этим камнем клад.

      Отец стоит на дорожке.

      Белый-белый день.

      В цвету серебристый тополь,

      Центифолия, а за ней —

      Вьющиеся розы,

      Молочная трава.

      Никогда я не был

      Счастливей, чем тогда.

      Никогда я не был

      Счастливей, чем тогда.

      Вернуться туда невозможно

      И рассказать нельзя,

      Как был переполнен блаженством

      Этот райский сад.

1942

      «Немецкий автоматчик подстрелит на дороге…»*

      Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,

      Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,

      В живот ли пулю влепит эсэсовец-мальчишка,

      Но все равно мне будет на этом фронте крышка.

      И буду я разутый, без имени и славы,

      Замерзшими глазами смотреть на снег кровавый.

1942

      «Я много знал плохого и хорошего…»*

      Я много знал плохого и хорошего,

      Умел гореть, как воск, любить и петь,

      И наконец попал я в это крошево.

      Что я теперь? Голодной смерти снедь.

      Судьба права: не мне, из глины взятому,

      Бессмертное открыто бытие,

      Но – боже правый! – горько мне, крылатому,

      Надеяться на слепоту ее.

      Вы, пестуны мои неосторожные,

      Как вы меня забыть в беде могли?

      Спасибо вам за крылья ненадежные,

      За боль в плечах, за белизну в пыли,

      За то, что ни людского нет, ни птичьего

      Нет заговора, чтобы вкось иль ввысь

      На островок рвануться, и достичь его,

      И отдышаться там, где вы спаслись.

1942

      «Чего ты не делала только…»*

      Чего ты не делала только,

           чтоб видеться тайно со мною…

      Тебе