Теория прогресса. Геннадий Прашкевич

меня! – Литовец Елинскас, похоже, не блистал вежливостью. Выругался ничуть не слабее боцмана Хоботило, но к этому на зимовке, наверное, давно привыкли, потому что Николай Иванович нисколько не обиделся на литовца, так и продолжал притопывать под окошечком:

      – Ну, кто ее ждал? Кто ждал эту подлодку?

      – Интересно… – ни к кому не обращаясь, но вслух пробормотал радист. – А дальше-то что? Ну, впихнули они нас в наш собственный склад, ну, прокантуемся мы тут, скажем, до утра. А утром что?

      – Может, «Мирный» подойдет? – вопросительно ответил Николай Иванович. – Сам говорил: буксир на подходе. Ну а на нем, может, пушка.

      – Нет на «Мирном» пушки, – негромко в темноту сказал Вовка. – Только спаренные пулеметы. На корме.

      – Кто? Кто там? – диковато удивился Николай Иванович. – Пацан? Откуда пацан?

      – С «Мирного», – еще тише ответил Вовка.

      – С буксира? Как?

      – Оставьте пацана! – приказал Лыков. Левая нога так и торчала перед Лыковым, как выстрел. – Не придет «Мирный». Мы боцмана похоронили на Угольном. Остался с буксира пацан, пес, да ящик с шоколадом.

      – Неправда! – выдохнул Вовка. – Придет «Мирный»! Он сейчас от подлодки прячется!

      – Горластый! – удивился радист. – Но ты, паря, голоси потише! Там за дверью – не повар! Там фашист стоит! Вернем хозяйство, тогда пожалуйста. А сейчас я за дисциплину!

      – Да никого нет за дверью, – подал голос Лыков. – Я прислушивался. Не дураки они, чтобы торчать на морозе. Навесили замок и ушли в тепло. Это ты, Коля, придумал привезти замок на зимовку.

      – Так от медведей же! – обиделся Николай Иванович.

      И вдруг, совершенно не к месту, удивился, потянул голос:

      – Надо же! Еще вчера остров был пуст, а сегодня – не протолкнешься!

      – «Не протолкнешься»! – обозлился Лыков. – Расстрелять нас мало! «Не протолкнешься!» Придумал! Война к концу, вот мы рты и раззявили! А они, – кивнул Лыков в сторону двери, – они, как я понимаю, не торопятся. Сразу могли сжечь станцию, поставить нас к стенке, а то и в лодку загнать – повезем, дескать, русских в Германию – но не торопятся… не торопятся…

      – Почему? – шепотом спросил Николай Иванович.

      – Метеоплощадка-то наша цела? Цела! Приборы действуют? Действуют! Рация найдется? Найдется! Ну, чего неясного? Фашистам тоже нужна погода! Еще как нужна! Они ради нее гоняют в Арктику специальные самолеты, горючего не жалеют, пилотов не жалеют, а тут целый стационар! Давление? Пожалуйста! Температура? Пожалуйста! Сила, направление ветра? С какой угодно точностью! За такой подарок они нам руки целовать будут!

      – Ага! – выругался Елинскас.

      – Ну так вот! – объявил Лыков. – Сами потеряли станцию, сами ее и вернем.

      – Как? – испугался, охнул Николай Иванович.

      – Про Угольный забыли?

      – А что Угольный?

      – Там в палатке – рация резервная! Надо связаться с Карским штабом. Прилетит штурмовик, разбомбят эту сволочь!

      – Так заодно и нас разбомбят!

      – Заслужили!

      Николай