Записки промышленного шпиона. Геннадий Прашкевич

часов дня, уже после твоего отъезда, эта зона перешла в разряд опасных – там недалеко в воде обнаружили труп моргача. Тебе не обязательно знать подробности, но меры следует принять. – Он вынул из кармана плоский флакон. – Десять капель на ночь, Герб. Утром повторишь.

      Затрещал телефон.

      Я вопросительно глянул на Габера.

      – Возьми, возьми, – хмуро кивнул он.

      «Герб! – захрипел Хоукс. Наверное, его и в трех шагах от меня было слышно. – Эти подонки из санитарной инспекции притащили мне флакон какой-то дряни. Наверное, они притащат ее и тебе. Мой совет тебе, не вздумай глотать эту дрянь. Будущие твои женщины не обрадуются этому. Да и Нойс тебя не поймет».

      «И что ты со всем этим сделал?» – покосился я на Габера.

      «Слил в раковину! Что еще? Уж я-то знаю, чего стоит эта водичка! Не мы им нужны, Герб, учти, они охотятся за нашими девчонками. – Он явно был разъярен. – Эти подонки увели Италию».

      «Ладно, Брэд».

      Я повесил трубку и замер.

      На пороге ванной стояла Нойс.

      Она успела одеться. На ней снова была длинная юбка и тонкий пуловер.

      – Разве я звал тебя?

      – Герб, я должна уйти.

      – Девчонка права, – мрачно подтвердил Габер. – Она должна уйти.

      Похоже, слова Брэда Хоукса окончательно испортили ему настроение.

      – Ты еще не знаешь, Герб, это наша вина, мы не успели тебя предупредить: многие местные жители состоят в Итаке на специальном учете. Сами они, конечно, помалкивают об этом. – Он мрачно уставился на Нойс. – Это понятно. Зачем им рекламировать пониженную сопротивляемость болезни Фула.

      Пониженную сопротивляемость болезни Фула… Габер так и произнес, и я сразу вспомнил мерзкую старуху с уродливым младенцем в мешке за спиной на въезде в город. Нойс – потенциальная моргачка? Нойс – потенциальная колонистка? И она молчала об этом? Чем же мне грозят ее поцелуи?

      Я был взбешен. И Габер понял меня:

      – Десять капель на ночь, Герб. И повтори утром. И не слушай никаких пьяниц. Вот тебе склянка. Обязательно пей из нее. И со всеми вопросами обращайся к нам. Болезнь Фула не лечится.

      Я поднял глаза на Нойс.

      Она отвела глаза в сторону.

      – Идем, – кивнул Габер, и Нойс послушно пошла впереди него.

      Хлопнула дверь. Я облегченно вздохнул. «Они что-то подозревают… Удалось ли мне обмануть Габера?.. Поверил ли он в мой испуг?.. Если и поверил, – прикинул я, – в моем распоряжении только эта ночь…»

      Я с отвращением бросил принесенный Габером флакон на пол.

      «Всего лишь ночь… Всего лишь одна ночь… Я сделал глупость, притащив сюда Нойс. И если не уйду, это будет еще одна глупость…»

      Не выключая свет (он будет гореть всю ночь), я закурил и подошел к окну.

      Дождь почти прекратился, но редкая капля иногда шлепалась о подоконник, звуки эти неприятно били по нервам. Я должен успеть. Я непременно должен успеть. Я бросил сигарету и рассовал по карманам самое необходимое – фонарь, зажигалка, тонкие резиновые перчатки. Где-то за окном надсадно взвыла сирена. Над невидимым зданием напротив отеля вспыхивали неоновые буквы:

      ШАМПУНЬ…

      ШАМПУНЬ…

      ШАМПУНЬ…