Московский лабиринт. Олег Кулагин

обо мне куда больше, чем казалось вначале. И ждал, что я сорвусь. Пусть в мелочи… Как опытный кукловод, дергал за нужные ниточки. Словно, готовил меня для роли в будущей пьесе и хотел узнать, на что эта кукла пригодна.

      А я поддалась, как дура. Наивная дура. Или это кофе так действует?

      – Что вы понимаете под сотрудничеством? – осторожно уточнила. Может, еще удастся потянуть время.

      Американец прищурился и в этот раз обошелся без долгих предисловий:

      – Например, мне интересно было бы поговорить о системе «Стилет».

      Будто январский ветер пронесся по комнате. Вот оно… Алан наконец-то выложил козырь. Они знают. Михалыч что-то успел сообщить в штаб. Информация дошла до предателя. Значит, шансы уцелеть практически нулевые. Они будут резать меня на куски, пока не вытряхнут всё.

      Я улыбнулась, хотя это было нелегко:

      – Как вы сказали? «Стилет»? Первый раз слышу…

      Алан покачал головой:

      – Враньё вам не идет.

      Медленно встал, подошел к окну и проговорил, задумчиво глядя на багровеющее закатное солнце:

      – Жизнь – суровая штука, Татьяна. Очень печально, что она бывает сурова даже к таким красивым девушкам.

      Обернулся и посмотрел на меня с легкой грустью:

      – Наверное, думаете, что я собираюсь отдать вас этому мяснику Фатееву? Нет. Он убьет вас еще до того, как получит хоть какую-то информацию.

      Алан засунул руки в карманы брюк и прошелся по комнате:

      – Существуют более действенные методы. Например, специальные наркотики, развязывающие язык. Признаюсь, тоже не слишком надежное средство. И с массой побочных эффектов. Куда более полную информацию можно получить с помощью… ментосканирования.

      Я судорожно сглотнула.

      Он приподнял бровь:

      – Вам надо объяснять, что это такое?

      Да, нет, можно было не объяснять. На Украине такое уже использовали. Но американец все же уточнил, с леденящей дотошностью:

      – После двух сеансов ментосканирования – люди теряют рассудок, после четырех – превращаются в растение. Вы хотите умереть героиней, Татьяна? Вы будете жить идиоткой. Пускать слюни и испражняться. Не вызывая ничего, кроме отвращения. А главное, совершенно напрасно, потому что из ментограмм можно узнать практически всё.

      Пожал плечами, задал риторический вопрос:

      – Неужели вы этого хотите?

      Отвернулся. И вдруг произнёс неожиданно мягко:

      – Я тоже не хочу.

      Снова сел в кресло напротив. Попробовал рукой кофейник:

      – Остыл. Заварить для вас свежего?

      – Не надо, – голос у меня предательски дрогнул.

      – Считаете меня негодяем?… Да, я знаю про Воронеж, про вашу семью… Простите. Не было другого способа вас разговорить.

      В глазах его не чувствовалось фальши. А может, у меня не хватало умения её различить.

      Он кашлянул:

      – Я – не зверь. Я – обычный человек.

      Извлек из бумажника фотографию смеющейся темноволосой девицы на фоне двухэтажного дома:

      – Моя