Избранное. Григорий Горин

«с чем»?! С успешным возвращением с Луны.

      Мюнхгаузен огляделся по сторонам, ища сочувствия:

      – Но я не был на Луне.

      – Как это не был, когда уже есть решение, что был, – с укором произнес бургомистр. – Мы все свидетели.

      – Это неправда! – закричал что есть силы Мюнхгаузен. – Неправда-а-а!..

      Воцарилось глубокое и тягостное молчание. Все замерло. Мюнхгаузен смотрел перед собой, не зная, что еще сказать людям. Он почувствовал, что остался один.

      Впереди стоял большой банкетный стол, за которым сидел добрый герцог и улыбался. Бесшумно скользили вышколенные официанты. Некоторые ему улыбались из-за стола, другие накладывали кушанья в тарелки.

      – Присоединяйтесь, барон… Присоединяйтесь! – подмигнул ему бургомистр.

      Рамкопф помахал ладошкой.

      – Да, конечно, – вежливо улыбалась баронесса. – Когда мой муж летал, я безумно волновалась, но могу сказать одно: верила, что прилетит.

      Герцог встал с кресла и поднял бокал. Все затихли.

      – Присоединяйтесь, господин Мюнхгаузен, – тихо и проникновенно произнес он. – Прошу! Присоединяйтесь!

      Все дружно подняли бокалы.

      – Господа, – спокойно и задумчиво произнес Мюнхгаузен. – Вы мне все очень надоели. – Воцарилась мертвая пауза. Он не тронулся с места. Он остался стоять там, где стоял, напротив герцога. – Поймите же, Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врет. Я не был на Луне. Я только туда направляюсь. Конечно, это не просто. На это уйдет целая жизнь, но что делать… придется. – Он попятился к пушке и взял из рук артиллериста горящий фитиль.

      Раздался общий тревожный вздох, все поднялись со своих мест, звякнули тарелки.

      Мюнхгаузен передал горящий фитиль Марте:

      – Ты готова?

      – Да, – прошептала она.

      Он потрепал по плечу стоящего рядом Томаса:

      – Ступай домой, Томас, готовь ужин. Когда я вернусь, пусть будет шесть часов.

      – Шесть вечера или шесть утра? – заинтересовался Томас.

      – Шесть дня, – улыбнулся Мюнхгаузен.

      Потом он подошел к лестнице, приставленной к жерлу пушки, взглянул вверх и сказал, обернувшись к замершим людям:

      – Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо – еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь! – Он подмигнул своему музыкальному трио, раздались звуки его вечной темы.

      Потом он не спеша, с видом знатока, поплевал на руки, взялся за лестницу и полез вверх, ловко, не торопясь, легко и целеустремленно. Музыка летела рядом с ним, она дарила ему уверенность и отвагу. За первыми метрами подъема побежали новые, еще и еще, без всякой надежды на окончание. Но он был весел, и это занятие нравилось ему. И когда на фоне его движения возникли финальные титры, он не прекратил своего подъема.

      Даже после надписи «Конец фильма» он весело и отчаянно лез вверх.

      Формула любви

Фантазия по мотивам повести А.Н. Толстого «Граф Калиостро»

      Удар барабана. Грохот погремушек.