Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы. Борис Штейман

деле сказано, что вы должны после заключения контракта перейти все к Иван Иванычу, – сказал я.

      – Ну, змей! Скрыл присвоение звания. И это русский офицер?! Надо будет предупредить своих, чтоб, пока я в командировке, от Сергей Иваныча ни ногой. Ничего, еще в ногах валяться будет, умолять. Полковника предлагать, а я еще, ой как, подумаю! – угрожающе пообещал Манюськин.

      Таким поворотом дела я был более чем доволен.

      Взлеты и падения

      Погожим летним днем из Санкт-Петербурга к берегам Швеции отплыл суперлайнер «Генералиссимус Суворов», на борту которого среди прочих туристов находился и Манюськин. «Отдых и комфорт! – заученно, как попугай, повторял он надпись на транспаранте, развевающемся на верхней палубе. – Мы познакомим вас, господа, с истинными красотами Скандинавии!» Манюськин расположился в шезлонге на верхней палубе, покуривая сигару, и напряженно вглядывался в курсирующих мимо девиц, пытаясь отделить профессионалов от любителей. Это ему не удавалось, и он слегка нервничал. Когда показался берег, Манюськин спустился в трюм и открыл несколько задраек. Хлынула вода. «Уж я вас, господа, познакомлю, так познакомлю! Вы у меня сейчас увидите истинные красоты! На всю жизнь запомните! Ишь, паразиты! Наворовали народные деньги, разграбили Родину и шикуют, гады!» Вскоре гады резво прыгали в холодную воду, ибо до берега было уже рукой подать.

      Глобовы начали с мелкой торговли подержанными вещами. Посылали на родину «секонд-хенд». И вскоре открыли вместе с Манюськиным импортно-экспортную торговую фирму и двухэтажный магазин, который был отличным прикрытием. Дела пошли прекрасно. Манюськин же сделал дерзкий ход – поселился в том же доме, где жил недавно провалившийся с треском резидент. Случилось, правда, одно незапланированное событие. В Стокгольме уже ближе к вечеру он встретил Епишку, который в то время работал кочегаром и отстал от своей посудины. По халатности. Увязался за какой-то приглянувшейся юбкой и перестал замечать часы.

      Манюськин сначала твердо решил не подходить к дружку, памятуя строжайшие наставления, которые ему вдалбливали не один день в разведшколе. Но в последний момент не выдержал и окликнул земляка. Тот долго тер глаза, не веря, что перед ним Манюськин.

      – Ты чего здесь, земеля? – поинтересовался осторожно Епишка.

      – Работаю, – уклончиво ответил Манюськин, но потом не удержался и все рассказал.

      – Слушай, а мне никак нельзя подсуетиться? – попросил Епишка. – Ты же знаешь, я работы не боюсь!

      – Да я-то знаю, – задумался Манюськин. Ему хотелось помочь другу и показать, каким влиятельным человеком он стал, но и нарушать секретную инструкцию тоже не было никакой возможности. – Ладно, пошли в кабак! Дернем пивка, а там авось что-нибудь и примозгуем.

      После десятой кружки пиво, наконец, просветляюще подействовало на Манюськина, и он предложил:

      – Эх, была не была! Семь бед – один ответ! Ну как можно своим-то не помогать? Слушай, ты вот что! Сходишь в Москве к одному генералу, он мужик нормальный,