Корсар. Юрий Корчевский

делай, не медли, чего стоишь!

      – Стол нужен, холста белёного прикажи слугам принести.

      – Сейчас, моргнуть не успеешь, всё сделаем, – подхватился Велимир.

      Боярин, забыв про степенность, выбежал.

      Вскоре слуги принесли стол, холста. Мы с боярином переложили парня на стол. Я напоил его настойкой опия, а сам стал мыть руки и раскладывать инструмент.

      Боярин тихо уселся в углу, с тревогой наблюдая за моими приготовлениями и засыпающим на столе сынишкой.

      – Велимир, ты бы вышел, подышал свежим воздухом. Зрелище не из приятных, вдруг плохо станет.

      – Не станет, я не в одной сечи был, уж довелось повидать-то раненых и увечных.

      – Ну сиди, коли так желаешь, только мне не до тебя будет.

      Я протёр творёным вином, или, иначе говоря – самогоном, операционное поле, им же промыл инструменты и руки.

      – Ну с Богом!

      Теперь для меня перестало существовать всё, кроме оперируемого больного.

      Когда я добрался до аппендикса, прошил его стенки кисетным швом и отрезал, он у меня прямо в руках стал расползаться. Как вовремя успел! Ещё немного промедлили, – он бы лопнул, и тогда гнойный перитонит обеспечен. А его лечить сложно и не всегда успешно, даже в условиях хорошей клиники, а уж в этих условиях – смертельного исхода не избежать.

      Я с облегчением вздохнул, отшвырнул в медный таз удалённый аппендикс, снова протёр руки и инструмент вином, сделал ревизию и наложил на слепую кишку в месте удалённого аппендикса несколько стежков. Дальше уже проще – зашить мышцы и кожу.

      Я вымыл окровавленные руки водой.

      Застывший в напряжённом ожидании боярин в углу оживился:

      – Неуж всё?

      – Удалил всё больное из живота, вот оно! – я показал на удалённый аппендикс.

      Боярин с отвращением посмотрел в таз, потом с тревогой спросил:

      – А чего он не просыпается, он, случаем, не помер?

      – Нет, отойдёт вскоре. На постельку переложим. Пожить мне у вас несколько дней придётся, понаблюдать за парнишкой. Если всё пойдёт хорошо, через неделю встанет и ходить свободно будет.

      – Дай-то Бог! – перекрестился боярин.

      Тут парень застонал и приоткрыл глаза.

      – О, молодец! – подбодрил я ослабевшего паренька.

      Услышав мой вердикт, счастливый Велимир просиял, готовый делать всё, что потребуется дальше, чтобы поднять сына. И с радостью сообщил добрую новость Андрею, терпеливо ждавшему на улице результата лечения. Затихший на время, томившийся в неведении двор пришёл в радостное движение. Холопы сновали, передавая дальше весть об удачном лечении. Да, ради таких минут стоит не жалеть себя, мчаться сквозь препятствия, преодолевать невзгоды, зная, что только ты можешь спасти чью-то жизнь, вырвать её из лап смерти – и я сделал это!

      Ну что ж, можно переносить сына на постель.

      – Боярин, давай-ка его со стола уберём. Не приведи господи, повернётся да упадёт.

      Мы осторожно перенесли парня в постель.

      Я перевёл дух – теперь можно расслабиться, опасности больше нет. И тут вспомнил о дорожном происшествии и молодой