Порох непромокаемый (сборник). Александр Етоев

авторучку, не зная, что написать дальше. Будто это она была виновата.

      На кухне грохнул об пол костыль. Я приоткрыл дверь в коридор.

      – Пестиком, я тебе говорю, – сказали голосом дяди Пети.

      – А я говорю, пальцем. – И снова бухнула деревяшка Ртова.

      – Знаешь, что пальцем делают? Им в носу ковыряют. А трубку товарищ Сталин всегда набивал пестиком. У него был такой специальный, ему тульские оружейники его к юбилею сделали.

      – Ты это старухе своей рассказывай насчет пестика. Трубку товарищ Сталин набивал пальцем, вот этим, большим, потому что был человек простой.

      Что-то там у них заскрипело, видно, инвалид стал показывать, как товарищ Сталин набивал трубку.

      Через пару секунд я услышал:

      – Ртов, ты на фронте был? Вшей в окопах кормил? Может, скажешь, фашистским танком ногу тебе отдавило? Чемоданом тебе ее отдавили, когда драпал за Урал в тыл.

      «Чемоданом». Я даже вздрогнул, едва услышал знакомое слово.

      На кухне затрещал табурет.

      – В тыл, говоришь? За Урал? Ну все, вохра поганая, сейчас я тебя буду ставить к стенке.

      Дядя Петя хрипло расхохотался.

      – Сам я таких, как ты, ставил к стенке, бендера.

      На кухне запахло порохом. Надо было срочно бежать во двор, пока не ударила тяжелая артиллерия.

      10

      Человек Лодыгин аккуратно подышал на очки и протер их насухо тряпочкой.

      Телескоп он приготовил заранее: тот с вечера дремал на треноге и дулом был повернут во двор.

      Будильник прозвенел девять.

      Лодыгин окунул глаз в окуляр и увидел черную ночь. Он еще раз посмотрел на будильник: утро, две минуты десятого. Приставил будильник к уху: ходит.

      Тогда почему ночь?

      Он сдвинул шляпу на лоб и подергал волосы на затылке. Походил, подумал, хлопнул себя по шляпе, танцуя, подошел к телескопу и снял с него переднюю крышку. Потом снова заглянул в окуляр.

      Теперь он увидел двор. Во дворе было пусто и тихо. Ни травинки, ни человека – осень.

      – Опаздывает, – сказал он вслух. – Вот и связывайся с такими.

      На стене висела картина «Утро в сосновом лесу». Под картиной стоял аквариум – стеклянный пятиведерный ящик, наполненный рыбками и водой.

      Декоративная пластмассовая коряга изображала морское дно. Рыбки плавали у поверхности и тянули из воды рты.

      – Нате жрите, – сказал человек Лодыгин, снял со стены картину и стряхнул в аквариум тараканов, пригревшихся на заднике полотна.

      На лицо его выскочила улыбка. Он затер ее рукавом и только потянулся за папиросами, как ухо его задрожало и повернулось к окну. Что-то в нем, в его ухе, аукнулось.

      Человек Лодыгин вмиг позабыл про рыбок и папиросы и бросился к телескопу.

      На сморщенной ладони двора стоял человек. Человек этот был я, но только большой и сильный. В этом был виноват телескоп.

      Лодыгин все-таки дотянулся до папиросы и выпустил стебелек дыма.

      – Ты – то мне, голубчик, и нужен, – сказал человек Лодыгин и выпустил