Я, Мона Лиза. Джинн Калогридис

сразу пришел в себя. С невесть откуда взявшейся силой он обхватил мои поднятые руки и выволок меня из-под извивающегося тела матери. От этого рывка мучительно заболели ребра.

      Но как только я оказалась на свободе, сразу позабыла о боли. Даже не поблагодарив отца, я встала на колени и повернулась к маме. Дзалумма уже успела подползти поближе и навалиться всем телом на ноги хозяйки.

      Я отыскала подбитый мехом край материнской накидки и всунула его между ее скрежещущих зубов. Но я опоздала: мама успела прокусить язык, и последствия были ужасны. Кровь была у нее на губах и зубах, щеке и подбородке; белый горностай вокруг лица был в алых пятнах. И хотя я крепко прижала ей голову, она так сильно дергалась в моих руках, что шапка свалилась и закатилась под тело. Вскоре мои пальцы запутались в ее мягких темных волосах. Аккуратные локоны, еще сегодня утром уложенные Дзалуммой, растрепались, превратившись в спутанные пряди.

      – Это дьявол!

      Вперед выступил какой-то человек – молодой, рыжеволосый, с оспинами на лице. Я узнала в нем священника из Санта-Мария дель Фьоре.

      – Я видел, как она проделывала это и раньше, в соборе. Она одержима. Зло, таящееся в ней, не может вытерпеть ее присутствие в Божьем храме.

      Ропот вокруг нас перерос в громкий гул, наконец Савонарола, возвышавшийся над всеми, воскликнул:

      – Тихо!

      На него обратились все взгляды. Брови его сошлись на переносице в грозной мине возмущения при виде такого оскорбительного действа. Рыжеволосый священник отступил назад и скрылся в толпе; остальные с молчаливой покорностью зашаркали на свои места.

      – Дьявол желает только одного – прервать слово Господа, – провозгласил фра Джироламо. – Но мы не должны позволить, чтобы нас отвлекали. Господь победит.

      Он сказал бы больше, но тут мой отец шагнул к кафедре. Не сводя взгляда с монаха, он жестом указал на свою жену, повергнутую недугом, и в отчаянии воскликнул:

      – Фра Джироламо, помогите ей! Исцелите ее сейчас!

      Я все еще удерживала голову мамы, но, как и остальные, следила, затаив дыхание, за настоятелем церкви Сан-Марко.

      Он перестал хмуриться и быстро заморгал глазами от неуверенности, но вскоре к нему вернулось чувство полной власти над прихожанами.

      – Ей поможет Бог, не я. Служба продолжится.

      Отец поник головой, а фра Джироламо подал сигнал графу Пико и двум доминиканским монахам, находившимся среди прихожан.

      – Займитесь женщиной, – тихо сказал он. – Отведите ее в ризницу, пусть там меня подождет.

      Затем он снова начал громко молиться.

      – Дети Всевышнего! Такие недобрые предзнаменования будут только учащаться, до тех пор пока все в нашем городе не покаются и не обратят свои сердца к Господу. А иначе наступит кара, какой земля еще не видывала…

      С этой секунды я слышала лишь его интонации, но смысла сказанного не понимала, так как рядом с мамой возникли два монаха в коричневых сутанах. Руководил ими Пико.

      – Фра Доменико, – обратился он к тому, что был повыше, с огромной квадратной