Я, Мона Лиза. Джинн Калогридис

как все крепче впиваются пальцы Савонаролы в ее плечи. Она слабо пошевелилась, словно пытаясь стряхнуть с себя его руки.

      – Антонио! Что он говорит? Что случилось?

      В эту самую секунду священник, который начал дрожать от праведного пыла, закричал:

      – Она во власти дьяволов, о Всевышний!

      – Да! – пробасил Доменико. – Дьяволов, Всевышний!

      – Перестаньте, – прошептала мама.

      Тут всех перебила Дзалумма, адресовав свою резкую скороговорку в основном священнику, но также и Савонароле. Она прижалась к огромной, широкой спине Доменико, пытаясь дотронуться до хозяйки.

      – Хватит! Вы ее пугаете! Ей нельзя волноваться!

      – Все будет хорошо, Лукреция, – заговорил отец, – все будет хорошо…

      Савонарола не обращал ни на кого внимания, продолжая вести разговор с Богом.

      – О Всевышний! Никто не может спасти ее, кроме Тебя. Я недостоин обращаться к тебе, но смиренно молю: спаси эту женщину от ее грехов. Исцели ее…

      Рябой священник, погрязнув в собственном безумии, продолжал молитву как свою собственную.

      – Избавь ее от власти сатаны! Слышишь меня, дьявол! Это не я, а Господь приказывает тебе: оставь эту женщину! Именем Иисуса Христа, покинь ее тело навсегда!

      Фра Доменико, доведенный словами священника до праведного экстаза, наклонился над мамой и схватил ее за руки с непомерной силой. Брызгая слюной, он проорал ей прямо в лицо:

      – Изыди, дьявол, именем Христа!

      – Помоги мне, – подала слабый голос мама. – Антонио, ради Бога…

      Отец тут же схватил толстые запястья монаха Доменико и закричал:

      – Отпусти ее! Отпусти!

      Савонарола резко повысил тон, словно упрекая священника, Доменико и моего отца.

      – Мы просим, Всевышний, об исцелении, о прощении ее греха. Только тогда дьявол отпустит ее от себя…

      – Прекратите! – закричала Дзалумма, перекрывая какофонию. – Неужели вы не видите, что с ней творится?

      Все тело мамы снова свело судорогой. Она сжимала и разжимала зубы, непроизвольно колотила по деревянному столу, голова ее при этом дергалась из стороны в сторону, кровь из прокушенного языка окропила мужчин.

      Мы с Дзалуммой попытались переместиться, чтобы поддержать ей голову, но монахи и священники нас не пустили. Тогда Дзалумма и я улеглись поперек ног мамы, но фра Доменико одним широким взмахом руки столкнул нас со стола, даже не взглянув в нашу сторону. Отец склонился над мамой и подложил руку под ее плечо.

      – Вот видишь, Babbo, дьявол обнаружил свое присутствие! – торжествующе закаркал Доменико, а потом рассмеялся. – Прочь! Ты здесь бессилен!

      – Помолимся Всевышнему, – грохотал Джироламо. – Господь, мы взываем к Тебе, освободи эту женщину от греха, от влияния дьявола. Мы молим о ее исцелении. И если есть тому препятствие, яви его теперь, Всевышний!

      – Прочь, сатана, – не менее громко и пылко вещал священник. – Сгинь, именем Святого Отца!

      Фра Доменико, чья тупая физиономия пугающе светилась озарением, запутался в призывах настоятеля